дочерью-красавицей Кристиной грубо надругались, что отнюдь не поспособствовало смягчению его сурового нрава.
– Закончилось? Какой урон нанесен? – начал сыпать вопросами взволнованный Риффорд. Оба засиделись допоздна над городскими учетными книгами в каморке в задней части ратуши, и о беспорядках на улице Южных ворот им сообщили совсем недавно.
– Наш писарь говорит, что убили человека. Он член гильдии? – поинтересовался де Релага.
Ричард де Ревелль принялся объяснять, что произошло, ибо никогда не упускал случая приписать себе осведомленности обо всем и выступить в роли инструмента восстановления порядка. Выслушав заверения, выборные успокоились, но решили пойти со своими писарями на бойню и Суконный рынок, чтобы продемонстрировать гражданам свое участие.
– Мы должны посетить жилище убитого и позаботиться об уведомлении мастера его гильдии, чтобы его семье могла быть оказана поддержка, – промолвил де Релага. Забота о менее удачливых согражданах была типичной для него.
При расставании де Вулф напомнил им о других обязанностях перед законом.
– Поскольку убийца мертв, нет необходимости выставлять кого-либо перед королевскими судьями. Но те трое в тюрьме – это ваша забота.
Шериф не мог допустить, чтобы последнее слово оказалось не за ним:
– Я мог бы завтра судить их в суде графства за то, что они учинили драку в общественном месте. Но если вы хотите судить их за незаконную торговлю – пожалуйста.
После этого завершающего заявления они прошли еще несколько ярдов, затем де Вулф повернул в переулок Св. Мартина, а остальные продолжили путь к Ружмону. Тяжело вздохнув, коронер толкнул дверь и приготовился к очередному скандалу с женой. Иной встречи быть не могло, ведь он собирался сообщить ей о еще одной экспедиции на северное побережье.
Несмотря на мрачные предчувствия Джона, Матильда встретила его на удивление приветливо. Она снова переоделась, и теперь на ней был синий киртл, один из ее лучших. Де Вулф попытался начать разговор с рассказа о потасовке на улице Южных ворот, но это ее не заинтересовало: мысли Матильды были заняты совсем другим.
– Ты хорошо разместил этого беднягу? Хотя что может быть хорошего в этом вульгарном трактире.
После того как Джон покалечился, сломав ногу, негодование по поводу Несты сдерживалось, но теперь вновь пошли в ход прежние колкости.
– Это лучший постоялый двор в городе – определенно лучше, чем делить комнату с потными паломниками на улице Злой Собаки, – огрызнулся де Вулф.
– Ему следовало остаться здесь. Тепло, спокойно и более подобающе для человека с его положением, – упорно продолжала Матильда.
– Он сам пожелал переселиться на постоялый двор. Это был его выбор.
– А ты и не уговаривал его принять мое предложение, разве не так?
Де Вулф лишь сердито взглянул на Матильду, садясь в стоящее у камина кресло.
– Проявление слишком дружеских чувств к этому человеку может плохо кончиться, – пробормотал он. – Если то, что он говорит, правда, то он ведет опасную игру, и не только с тамплиерами, но и с церковью вообще, и Римом в частности.
Матильда пренебрежительно взмахнула рукой, густо увешанной перстнями.
– Это все отговорки, Джон. Я думала, он тебе друг.
– Едва ли, просто знакомый из прошлого. Я ему обязан не более чем любому другому.
– Ну и что, мы же не можем позволить ему томиться на этом вульгарном постоялом дворе в окружении девонширского сброда.
– Что ты имеешь в виду? – подозрительно переспросил де Вулф.
– По крайней мере, он должен прийти к нам сегодня на ужин. Я велела Мэри приготовить приличную еду, если она вообще способна на это, – и так, чтобы хватило и на гостя.
– Ты хочешь, чтобы он здесь столовался?
– Конечно! Мы должны хоть как-то компенсировать то, что ты так грубо не поддержал мое предложение приютить его под нашей крышей. Пошли Симона в трактир передать сэру Жильберу, чтобы приходил отужинать с нами, когда стемнеет. Надеюсь, у тебя еще осталось немного приличного французского вина в том сундуке в углу.
И она указала на темный закуток зала, где ее муж хранил запас запечатанных керамических бутылей, купленных у импортера вина в Топсхеме.
Де Вулф сидел и молча проклинал жену за вмешательство в его дела: выслушав мнение архидьякона, он нутром чувствовал, что ничего хорошего из этого нежданного появления Жильбера де Ридфора не выйдет. Но отмолчаться не получилось, так как Матильда продолжала злобно смотреть на него, пока коронер не поднялся и не пошел во двор звать Симона.
Потом он зашел немного поболтать с Мэри на кухню. Это была крытая соломой лачуга с кухонной плитой, парой грубо сколоченных столов, заставленных котелками, и матрасом в углу, на котором ему довелось провести часок-другой в амурных приключениях.
– Она положила глаз на этого приезжего, коронер, – уверенно сказала Мэри, помешивая стряпню в закопченном чугунке, висевшем на треноге над огнем. – Эта рябая француженка чесала ей волосы и возилась с ее платьями полдня. Думаю, она втюрилась в этого мужика, хотя что толку-то. Ведь он тамплиер.
Джон улыбнулся, наблюдая, как Мэри щурится над котелком.
– Думаю, что он скорее бывший тамплиер, деточка. Хотя шансы твоей хозяйки от этого не увеличиваются.
Мэри взглянула на него через плечо.
– Жалкое зрелище, когда уже немолодая замужняя дама пылает страстью к постороннему мужчине. Хотя, должна сказать, он красивый малый и может вскружить голову любой женщине. Эх, этот воин-монах, или как там вы их называете, упускает столько возможностей.
Де Вулф потянулся за медовой коврижкой, но Мэри выхватила блюдо у него из-под носа.
– Это к ужину, так что оставьте их в покое, сэр! Хозяйка пожелала чего-нибудь особенного на вечер, так что мне пришлось выйти в город, чтобы докупить свинины и лука – только какой тут выбор в такое время года. Но не могла же я подать такому важному гостю соленую рыбу. Хозяйка бы меня изувечила, ведь она столько надежд возлагает на этот ужин.
Де Вулф как раз собирался спросить, не видела ли Мэри драки на мясном рынке, когда в дверь просунулся длинный нос, за которым последовал и его обладатель – писарь Томас де Пейн.
– Откуда ты взялся? – недовольно пробормотал коронер. – Я думал, ты пошел домой умащивать поясницу гусиным жиром, готовя ее к завтрашней долгой поездке на север.
Томас застонал, представив себе еще один день в седле, но принесенная им новость заставила коронера забыть обо всех личных проблемах.
– Вы просили меня узнавать обо всех важных особах, приезжающих в город, коронер, – начал он высоким дрожащим голосом.
Еще утром де Вулф приказал Гвину и Томасу держать ухо востро и следить за тем, не происходит ли чего необычного в городе или монастыре. Они не знали ничего о страхах де Ридфора, но писарь был мастером выведывания сплетен у церковной братии и ее прислуги.
– Ну и что же ты обнаружил, мой главный шпион? – насмешливо произнес коронер.
– Сегодня приехал и нанес визит епископу Маршалу иностранный священник, – пропищал
