папа Евгений сделал тамплиеров независимыми от власти архиепископов, и вам прекрасно известно, что Рим дал указание всем государствам в Европе, что на наш орден не должны распространяться все национальные законы. Таким образом, вы не имеете над нами власти и не можете вмешиваться в наши действия. – Он помолчал, а когда заговорил снова, в его голосе уже звучали обвиняющие нотки. – Мы не только отказываем вам в праве допрашивать нас, но сами желаем задать вам вопросы. Нас беспокоит ваше явное близкое знакомство с Жильбером де Ридфором, особенно ваши намеки на то, что он поделился с вами определенной информацией. Итак, де Вулф, распространялся он в вашем присутствии о своих безумных еретических воззрениях или нет?
– Нет, а если бы ему и пришла бы в голову такая мысль, меня они вряд ли бы заинтересовали. Меня заботит лишь одно, а именно то, как его умертвили, и личность того, кто причинил ему смерть.
Роланд де Вер явно не поверил коронеру, хотя и не проявил никаких эмоций, и еще раз подтвердил свое твердое намерение не отвечать ни на какие вопросы, какой бы темы они ни касались.
Глядя в спокойное лицо воина-монаха, коронер скривил рот и произнес:
– Не следует ли мне рассматривать ваши слова в том смысле, что вы имеете какое-то отношение к смерти вашего товарища-тамплиера, но отказываетесь отвечать на мои вопросы в отношении этого дела?
– Следите за своими выражениями, де Вулф, – заорал Бриан де Фалэз, но запнулся, повинуясь жесту де Вера.
– Последняя часть вашего предположения верна. Мы не позволяем вам задавать нам какие-либо вопросы. Мы не запрещаем вам – и не можем запретить – расследовать гибель де Ридфора. Вы можете это делать и даже обязаны, но при этом не должны спрашивать нас об этом или о каком-либо другом предмете, который мы не захотим обсуждать.
Де Вулф затряс головой, не зная, как выразить свои чувства.
– Хорошо, тогда не захотите ли вы обсудить землевладения Храма в Девоне? Мне кажется, это довольно безобидная тема.
Вместо тамплиера ответил шурин.
– Я уже сообщил этим добрым рыцарям об экспедиции на север, которая состоится в понедельник, и они согласились нас сопровождать. Мы будем только рады поддержке шестерых опытных воинов, особенно учитывая то, что у них имеется и определенный интерес к этому походу, связанный со справедливыми притязаниями их ордена на земли острова Ланди.
Повисла тишина, участники беседы несколько успокоились. Де Вулф понимал, что тамплиеры твердо намерены хранить молчание. Поскольку к самой их организации он относился с уважением, то должен был признать, что любая лобовая атака обречена на поражение, хотя у коронера и сохранялось стойкое подозрение, что приезжие каким-то образом связаны со смертью де Ридфора. Он окинул пристальным взглядом лица тамплиеров и их сержантов и решил, что любой из них мог бы убить де Ридфора, если бы этого потребовала их фанатическая преданность ордену. Однако, судя по всему, выяснить сейчас что-либо не представлялось возможным, и де Вулф твердо решил продолжить расследование любыми другими способами.
Его молчание было принято как признание поражения, и атмосфера несколько разрядилась. Роланд де Вер вступил в беседу с шерифом, выясняя подробности их отъезда в понедельник утром, в частности – о местах ночлега, провианте и кузницах по пути следования в Барнстапл. Все это время коронер хранил молчание. По окончании беседы шестеро тамплиеров вышли из комнаты, попрощавшись с де Вулфом коротким кивком головы, и направились в аббатство св. Николая.
Коронер остался наедине с Ричардом де Ревеллем, который издал вздох облегчения, как только за последним из гостей закрылась дверь.
– Джон, у меня создается такое впечатление, что вы испытываете враждебные чувства к любому влиятельному лицу, с которым вам приходится сталкиваться, – устало произнес он. – Тамплиеры – это самая могущественная сила не только в Англии, но и во всем христианском мире, и, тем не менее, вы в одно мгновение ухитрились довести их до бешенства своими обвинениями!
– Убитый также был тамплиером, но это, похоже, никого не заботит, – парировал де Вулф.
– Он у них считался отступником, по крайней мере, так мне сообщил де Вер, – ответил шериф. – Кто мы такие, чтобы касаться тайн этого оккультного ордена? Не лезьте в их дела, Джон, нас они не касаются.
У де Вулфа были собственные мысли на этот счет, однако он знал, что спорить с де Ревеллем бесполезно.
Шериф считался только лишь с мнением самых могущественных людей в округе, тех, кто если и не мог способствовать его продвижению, то, по крайней мере, не мешал ему в его вечном стремлении к вершинам власти.
– Почему они пожелали присоединиться к нашей экспедиции на Ланди? – спросил коронер, решив сменить тему разговора.
– Как я вам уже говорил, целью их прибытия в Девон является поиск новых владений для Храма. Раз так, то что может быть естественнее, чем то, что трое опытных воинов и их отважные оруженосцы воспользовались возможностью узнать, почему их орден не может получить в свое владение остров Ланди, дарованный им много лет назад?
Де Вулф в душе не мог не признать, что подобное объяснение выглядит вполне достоверным, учитывая те многолетние неудачи, которые преследовали тамплиеров в их притязаниях на остров. Ему в голову пришла циничная мысль, что теперь, когда рыцари успешно выполнили задачу устранения Жильбера де Ридфора, они вполне могли бы посчитать уместным потратить несколько дней на благо ордена.
Де Вулф выпрямился, опираясь о край стола, а шериф демонстративно взялся за перо и пергамент, намекая на то, что ему пора продолжить свою работу.
– Так что делать с этим убитым рыцарем? Вырыть яму на территории собора, засунуть его туда, засыпать землей и забыть?
Де Ревелль поднял голову и, ткнув пером в сторону коронера, ответил:
– Я бы именно это и посоветовал. Теперь, когда трое старших тамплиеров нас предупредили, я о нем и знать ничего не желаю. Забудьте об этом, Джон. Переходите к следующему делу – так будет спокойнее.
Джон презрительно фыркнул, выражая свое отношение к безразличию шурина, и гордой поступью покинул комнату, намереваясь завершить на этом свой день. Однако отдыхать ему так и не пришлось. У самого входа в свой дом он увидел Томаса, в нетерпении переминавшегося с ноги на ногу. Оказалось, что писарь принес сообщение от архидьякона, предписывающее коронеру немедленно явиться к нему.
Испытывая некоторую обеспокоенность и одновременно довольный лишним предлогом, позволявшим отдалить необходимость проводить остаток вечера в обществе жены, коронер велел Томасу сопровождать его и направился к воротам, охранявшим северный вход на территорию собора. Именно здесь жили большинство из двадцати четырех пребендариев кафедрального собора, вместе со своими викариями, священнослужителями более низкого ранга и слугами мужского пола, поскольку женщинам не разрешалось проживать на территории собора.
Джон де Алансон был архидьяконом Эксетерским. Остальные трое пастырей, занимавших такую же ступень в церковной иерархии, являлись архидьяконами других частей епархии. Де Алансон был одним из ближайших друзей коронера, а также преданным сторонником Ричарда Львиное Сердце, чего нельзя было сказать о епископе, казначее и регенте. Худой аскетичный норманн, несмотря на свою внешность, обладал довольно тонким чувством юмора. Впрочем, последнее его качество ничем себя не проявило, когда де Вулф вошел в его скромный кабинет, находившийся в узком здании, выходящем фасадом на собор.
– Джон, – без обиняков начал де Алансон, – у меня только что был этот аббат из Италии. Поскольку епископ уехал в Кентербери, мне пришлось принять его в резиденции епископа и выслушать те указания, которые он привез из Рима и Франции. – Судя по голосу архидьякона, встреча с могущественным посланцем оставила у него неприятное впечатление.
– И каковы же эти указания, Джон? – мягко спросил де Вулф.
– А указания его таковы, что это тело, которое ты откуда-то привез, не должно лежать в соборе перед
