У меня больше нет сил бороться. Словно красные шторы опускаются передо мной, и я испытываю ужасное разочарование. Порша озадачила меня. Неужели Пол и она… Я слышу шум тяжелого булыжника, падающего в озеро в сумерках, но вдруг чудовищное давление на моей груди и шее ослабевает. С величайшим трудом я поднимаю опущенные красные шторы и отчаянно пытаюсь вздохнуть. Порша лежит рядом со мной, а над нами стоит Пол с крикетной битой в руке. Он смотрит на меня невидящим взглядом, потом его глаза закатываются и он падает.
Попытки откашляться и крикнуть мучительно отдаются в моих ребрах, но я хватаюсь за перила и поднимаюсь. Появляется Джош. Я пытаюсь обнять его и сгибаюсь от боли. Сильный запах газа душит меня.
— Открой все двери и окна, сейчас же! Не пользуйся телефоном, дом может взорваться. Выйди на улицу и позови кого-нибудь.
Он бросается в мою спальню, радуясь, что может чем-то помочь.
Я с трудом спускаюсь вниз, к шкафу под лестницей, чтобы закрутить газовый кран. Шипение газа из трубы неслышно из-за гула в голове. Мне необходимо проверить, реальны ли угрозы Порши насчет Авы. Если она спрятала ее вблизи газа, то это самое очевидное место. Я ползу к задней стенке темного шкафа, боясь включить свет.
— Ава!
Стоя на коленях, я пробую открыть старую дверь в подвал, и моя грудная клетка жестоко протестует против каждого движения. Наконец дверь с трудом открывается. У меня нет другого выхода, как только заползти туда и вслепую обшарить все. Ее здесь нет. Моей Авы здесь нет!
Я проверяю нижний этаж, затем открываю заднюю дверь. Нет, она бы не рискнула нести ее через сад, здесь слишком много соседей, которые могли их увидеть. Чистый воздух приводит меня в чувство. Четырехлетняя девочка такая крошечная, ее можно завернуть в ковер, запихнуть в коробку…
Я бегу через газон, и от ужаса меня тошнит. В кукольном домике полно сухих листьев, слышен запах сена и «Купринола», но сюда давно не заходили. Дверь на баржу закрыта. Я, снова и снова выкрикивая имя Авы, плетусь к дальнему концу баржи и вдруг вижу на воде свой бледно-голубой пластиковый чемодан. Я купила его для нашего медового месяца. Ава легко могла бы поместиться в нем… Мое сердце проваливается в бездну, где, как оказывается, есть еще бессчетное множество ступеней страха. Ава находится внутри!
Я не могу достать чемодан. Я не умею плавать, а лодка пришвартована на другом конце канала, где я оставила ее прошлой ночью, тем самым перерубив веревку, которая могла бы спасти мою дочь. Я не могу прыгнуть в воду и спасти ее, но и не могу отойти, чтобы позвать на помощь. Любой катер, проходящий мимо, может перевернуть чемодан. Ава начнет барахтаться и уйдет на дно. Я зову Пола и Джоша. Она так близко и так далеко. Мои крики переходят в рыдания. Я бегу к сараю и нахожу грабли, но все равно не могу дотянуться до чемодана. После долгих метаний я замечаю резиновый надувной круг на борту баржи. Конечно! Надо было сразу об этом подумать, но мой мозг сейчас напоминает беспорядочную свалку, куда не могут проникнуть разумные мысли.
Я снимаю куртку и забираюсь на борт «Марии-Розы». Затем смотрю на воду. Она далеко внизу, но мне ничего не остается, как прыгнуть с борта со спасательным кругом. Я молюсь, чтобы всплеск не опрокинул чемодан.
Вода ледяная. Мой ребенок замерзнет. Я болтаю руками и ногами, приближаясь к чемодану, и тянусь к его ручке. Потом приоткрываю крышку и сквозь трехдюймовую щель вижу темные миндалевидные глаза Авы, глаза ее отца, пристально смотрящие на меня. Я откидываю крышку чемодана, и он начинает тонуть. Ава оказывается в воде, ее брови удивленно приподняты. Рот ее заклеен скотчем, а ручки связаны спереди. Одной рукой я обхватываю ее за талию, а другую просовываю под круг. Удерживать Аву на плаву оказалось намного сложнее, чем я думала: несколько раз я окуналась с головой, пока мы барахтались в воде.
— Положи ручки на круг!
Я яростно бью ногами, приближаясь к берегу. Мы осторожно продвигаемся вперед, мои движения становятся все медленнее. Боль в груди уменьшается. Вода настолько холодная, что я похожа на двигатель, работающий на последних каплях топлива. Скоро все закончится… Ава едва двигается и почти не сопротивляется. Велика вероятность того, что она умрет от переохлаждения и шока.
Я не могу взобраться на баржу, ее борта для меня словно горы. Поэтому я меняю направление и пытаюсь плыть к берегу. У меня нет сил, чтобы крикнуть. Голова Авы безвольно опустилась в воду, связанные ручки сползли с круга.
— Нет!
Я хочу перевернуть ее лицом вверх, но ничего не получается. Я не уверена, что смогу с этим справиться сама. Это конец.
— Давай ее мне!
Джош наклоняется через борт баржи, стараясь дотянуться до сестры.
Еще несколько ударов ногами, и я возле баржи. У меня не осталось сил, чтобы поднять дочь. Лицо у нее восковое, глаза закрыты. Джош наклоняется ниже. Наконец ему удается схватиться за веревку, которой связаны руки Авы, и вытащить ее. Вода стекает с безжизненного тела моего ребенка… Но я успела увидеть, как ее веки дрогнули и глазки открылись, прежде чем мои дети исчезли на барже.
— С ней все будет хорошо, мама. Они здесь, они здесь! — кричит Джош и машет кому-то в саду. — Ей четыре годика, ее нужно согреть!
Он кажется таким высоким отсюда, снизу. Мой ребенок растет, он уже умеет принимать решения. Он стоит, упершись руками в бока, и выглядит совсем как мужчина. Он похож на своего отца.
Я чувствую, как раскачивается баржа от множества тяжелых шагов, и слышу отдаленные голоса.
Через секунду коренастый мужчина с фотоаппаратом на шее и татуировкой на руке вытягивает меня из канала.
— Прохладно здесь!
Он осторожно просовывает руку мне под шею, и я опускаюсь на землю. Я вижу людей с камерами, снимающих нас. Долговязый парень набрасывает покрывало на мое дрожащее тело. Репортеров все больше, и те, которые были нашими мучителями, становятся спасителями.
— Замечательная работа, сынок, — говорит коренастый мужчина Джошу. — Спасатели уже едут. — Это уже мне.
Я пытаюсь сесть.
— Ава…
— Она дышит, ее просто необходимо согреть. — Он всматривается куда-то и улыбается. — На ней все одеяла, которые только нашлись в вашем доме.
— Пол… Пол…
Но он останавливает меня.
— Сейчас, миссис Форман, вам нужно лечь на спину и думать о хорошем.
Я смотрю в небо и чувствую, как слеза — а может, это снова начинается дождь — стекает по моей щеке. Я слышу, как вскрикивает Ава, когда ей снимают скотч со рта. Никогда еще крик от боли не звучал так приятно. Папарацци улыбается мне и теплыми руками убирает мокрые пряди с моего лица. Я смею надеяться, что для всех нас настанет следующий день.
Эпилог
Волоски на моей руке колышутся в воде, словно крохотные морские водоросли. Мои ногти выглядят молочно-белыми на загорелых руках. Я поправляю купальную шапочку, вода журчит и булькает вокруг меня. Мне нравится слушать, как визжат мои дети, как их босые ноги шлепают по мраморным дорожкам около бассейна. На Аве резиновый круг в форме лебедя, Джош рычит, подражая льву.
Я делаю глубокий вдох, соединяю руки, наклоняюсь вперед и нащупываю желобки между мозаичным кафелем под ногами. Другой край бассейна кажется очень далеким, но я настойчивая. Я брызгаю в лицо водой и щурюсь от безжалостного средиземноморского солнца. Высокая темная фигура в ярких шортах
