Он отклоняется назад, уже готовый прыгнуть, когда я кричу.
— Пол, не надо!
Он смотрит на меня, от засохшей крови его лоб ужасного бурого цвета.
— Прости, Кейт.
Он разгоняется и со стоном бьется о дверь, но она даже не дрогнула. Какое-то время он лежит на полу, корчась от боли. Запах газа становится сильнее. Газовый счетчик находится в шкафу под лестницей, а трубы идут вдоль стен. Порша разрубила трубу, и теперь газ выходит наружу из-за давления в подвале дома.
— Мама, мне страшно!
Я обнимаю плачущего Джоша и испытываю приступ сильнейшего гнева к женщине, стоящей по ту сторону двери. Пол тяжело дышит. Попытка оказалась напрасной. Он подходит к разбитому окну и кричит — его голос соревнуется с дождем, барабанящим по железной крыше соседского сарая. Возможно, кто-то нас и услышит. Но это только возможно, а нам нужна определенность. Нам необходимо спастись. Пол какое-то время всматривается вдаль. Когда он поворачивается, его глаза блестят.
— Ты пройдешь здесь.
Я подхожу к окну и смотрю вниз. Осколки разбитого компьютера блестят под дождем на земле далеко внизу.
— Я буду тебя держать и раскачивать веревку, а ты пролезешь через окно в спальню внизу.
Я смотрю на него с недоверием. Он распахивает вторую створку окна. Я снова выглядываю из окна.
— Слишком далеко, — шепчу я.
Но Пол настаивает:
— Это наш единственный выход. Ты не сможешь меня удержать, а я тебя смогу. Ты сделаешь это…
— Нет, Пол, я не смогу!
— Ты должна это сделать. Доверься мне.
Я вздрагиваю. И снова возвращаются сомнения, яркие и страшные. Мы как будто снова в трех милях от Хэмпстед-хит в тот жаркий летний вечер, когда Пол не поймал меня. Что он тогда сказал? «Неужели ты не доверяешь мне?» Эти же самые слова он произнес, когда мы шли через тоннель в Вулидже, — слова, из-за которых мне пришлось заявить на него в полицию, после чего вся наша жизнь пошла наперекосяк.
— Доверься мне, Кейт, это наш единственный выход.
Я смотрю в глаза своего мужа. Он задыхается от волнения. Неужели такой конец ты так долго планировал, Пол? Ты никогда бы не навредил своим детям, в этом у меня нет никаких сомнений. А мне? Как сильно ты будешь бороться за меня? Тогда в Хэмпстед-хит ты сказал:
— Финальная часть падения самая значительная.
Как долго ты будешь держать меня, Пол?
Любовь — это вера, а вера слепа. Ты выбираешь или А, или Б. В данный момент я выбираю окно, потому что мне надо выбраться отсюда, найти Аву и закончить эту ужасную историю. Я хватаюсь за руку Пола — руку, за которую держалась у алтаря много лет назад.
— Я доверяю тебе, Пол.
Он сжимает меня в объятиях.
— Я люблю тебя, Кейт. Больше, чем ты думаешь.
Я выглядываю в окно, идет проливной дождь. Из-за него наши руки будут влажными, а подоконник скользким. На земле далеко внизу видны большие лужи. Я заправляю джинсы в носки, застегиваю кожаную куртку, поднимаю воротник — словом, делаю все возможное, чтобы защититься от разбитого стекла. Потом завязываю веревку вокруг талии.
— Мама, что ты делаешь?
Я не смотрю на Джоша, зная, что ничто не должно отвлекать меня от предстоящего, ничто не должно ослабить мою решительность.
— Я хочу, чтобы ты отошел в другой конец комнаты и стоял там, понятно?
Джош не отвечает.
Мы придвигаем кровать ближе к окну, и Пол цепляется за нее ногами.
— Эгги, это должно сработать.
Я слабо улыбаюсь.
— Я всегда была хорошей альпинисткой.
— Только доберись до двери. Я буду ждать тебя.
Я киваю, ложусь на подоконник и опускаю одну ногу. Я стараюсь не смотреть вниз. Потом, глядя Полу в глаза, перекидываю вторую ногу. Пол вытирает руки о брюки, и я хватаюсь за его запястье, заставляя его вздрогнуть от боли, потому что там остались раны от веревки.
— Извини, — шепчу я.
Он кивает, показывая, что все в порядке. Под ногами я чувствую ужасную пустоту. Я вскрикиваю и хватаюсь за его второе запястье.
— Только не отворачивайся! — прошу я.
Пол смотрит на меня огромными глазами. В течение многих лет я тонула в этих глазах в мгновения удовольствия, и боли, и экстаза. Если я упаду, это будет последнее, что я увижу.
— На счет три оттолкнись от стены, и я опущу тебя на несколько футов.
Я упираюсь ступнями в мокрую стену.
— Раз.
Кровать Джоша стоит прямо под окном этажом ниже и должна смягчить удар, если я сильно раскачаюсь и влечу в окно.
— Два.
Ужас одолевает меня, но прежде чем я успеваю выкрикнуть «Стой!» и забраться назад в комнату, он говорит:
— Три!
Мое сердце уходит в пятки, когда Пол отпускает веревку, и я повисаю в воздухе на высоте третьего этажа. Если бы у меня было время, я бы молилась, но едва эта мысль проносится в голове, мои ноги касаются окна спальни Джоша. Я уже почти там, но потом восторг сменяется паникой, потому что я только-только успеваю встать коленями на подоконник, как мое тело отклоняется назад, и я кричу, а затем вижу канал — правда, в перевернутом виде, потому что повисаю вниз головой. Я извиваюсь, сквозь слезы вижу перепачканное лицо Пола, хватаюсь за усыпанный стеклом подоконник и напрягаю все силы, чтобы приподняться. В это мгновение дверь в комнату Джоша открывается, и Порша идет к окну. Она спешит, но я, охваченная животным страхом, действую быстрее и наконец оказываюсь в комнате. Мои руки в крови.
Порша держит в руке тяжелую статуэтку Будды размером с большой камень.
— Так вот чем ты убила Лекса! А сейчас хотела оставить ее здесь и уйти!
— Кейт! — Ее голос спокоен даже сейчас. — Ты что, не понимаешь? — Она язвительно смеется, медленно подступая ко мне. — Сейчас, когда все актеры на месте, мы можем завершить наше шоу. И согласись, Кейт, это будет то еще зрелище!
Меня охватывает эйфория от осознания того, что я пережила этот спуск и все-таки проникла внутрь. Я делаю шаг в сторону к столу Джоша. Я знаю, что там посреди груды стеклянных шариков лежит кирпич. Но мне необходимо, чтобы Порша продолжала говорить. Моя футболка прилипла к спине, и я стараюсь не думать об изрезанных стеклом руках.
— Зачем? Зачем ты это сделала?
Пол кричит наверху, и все больше чувствуется запах газа.
— Да ладно тебе, не прикидывайся. И не делай вид, что ты не понимаешь причин. Невыносимо осознавать, что теряешь все, что заработала тяжким трудом, не так ли, Кейт? Твое видео отлично доказывает это. Боль от разрушенного брака…
— Полиция знает, что это сделала ты.
