на друга: он в первый раз услышал в его голосе страх.
Меж тем женщина повернулась, плеснув подолом длинного платья, и быстро двинулась прочь. Как-то удивительно плавно – словно не шла, а скользила по дорожке.
Глебу вдруг показалось, что чрезвычайно важно догнать незнакомку.
– Постойте! – закричал он.
Но женщина не остановилась. Теперь она почти уже скрылась в тумане, смыкавшемся за ее спиной.
Глеб бросился за ней и с неким облегчением понял, что друзья бегут вместе с ним. Ему казалось, что вот-вот они догонят странную даму с ребенком, но она двигалась на удивление быстро, быстрее, чем можно было предположить. Даже им, привыкшим к ежедневным тренировкам, оказалось тяжело бежать за ней.
– Она направляется ко второму выходу с кладбища! – прохрипела задыхающаяся от бега Александра.
Странно, расстояние вроде пустяковое, но почему они так устали, словно пробежали не один километр?..
– Черт, подвернул ногу! – послышался рядом досадливый голос Северина.
– Давай помогу. – Александра остановилась, тяжело дыша.
А странная женщина была уже совсем близко. Не задумываясь, что остался один – Динка отстала еще чуть раньше, – Глеб продолжал эту странную погоню.
«Какое же огромное это кладбище! А раньше всегда казалось маленьким!» – успел удивиться он, когда увидел, что незнакомка уже не убегает и словно поджидает его.
Глебу тут же стало не по себе. Он медленно приблизился к женщине. Она оказалась еще молодой и красивой. Ребенок на ее руках плакал не переставая.
– Ну что же ты, Коленька, – упрекнула она его, осторожно покачивая свой сверток, и тут же жадно взглянула на Глеба. – Помоги моему мальчику! Согрей его!
В тумане и вправду было очень холодно. Теперь, когда Глеб остановился, парень понял, что замерзает – капли тумана опускались на его открытые руки и тут же замерзали, превращаясь в кристаллики льда. Черт знает, что творится!
– Он же у вас в одеяльце, – удивился Глеб.
– Холодно! – вдруг простонала женщина. – До чего же холодно!
Она вдруг сделала быстрый плавный шаг и прильнула к груди Глеба.
Того словно молнией ударило. Холодно и почему-то больно.
А женщина так же резко отпрянула от него, покачала головой. Ребенок, затихнувший было, снова зашелся в плаче.
– К-кто вы? – едва выговорил Глеб немеющими непослушными губами.
– Сашенька я… была. Но это не важно… – вздохнула женщина. – Уходи отсюда. Ступай от нас! Нет здесь того, что вы ищете! Нет! Понятно! Иди же, пока я не передумала!
– Но…
Незнакомка не стала слушать Глеба и уже растворилась в тумане, откуда надрывно и монотонно доносился младенческий плач.
Глеб попытался двинуться за ней, но тут же больно ударился о внезапно вынырнувшее из глухой белой пелены высокое надгробие.
– Глеб! Что здесь происходит?! – послышался за спиной голос.
Странный туман вдруг отступил и съежился, словно сдувшийся воздушный шарик, а к Глебу уже спешили ребята.
– Я г-говорил с ней. – Зубы еще выбивали дробь, и Глеб едва мог складывать слова, рассыпающиеся непослушными льдинками. – Она с-сказала, чтобы мы ух-ходили отсюда. З-здесь, мол, нет того, что мы ищем. Но откуда она вообще з-знает, что мы ищем. И куда она делась?.. – Глеб с беспокойством огляделся. Никого. Только белая плита.
«Александра Васильевна Васильева и младенец ея Николай» – сообщали выбитые на камне буквы.
«Ну что же ты, Коленька…», «Сашенька я… была», – вспомнились ему слова, сказанные тихим, шелестящим, как ветер, голосом.
– Н-не может быть! – Глеб затряс головой, надеясь вытрясти из нее странные мысли.
– Глеб, что с тобой? – окликнула его Александра. Другая. Не та, которая, судя по могильной надписи, с тысяча восемьсот восемьдесят третьего года почивает под этим камнем, – живая, теплая. – Глеб, ты весь белый, а губы просто синие! – Она положила действительно горячую, обжигающую руку ему на лоб. – Какой же ты холодный! Как из морозилки!
– Та-ак! – Северин взял руку друга и покачал головой. – Ну-ка, помогите мне растереть его! Жаль, что у нас нет спирта. Был бы весьма кстати!
Они кое-как растерли Глеба.
– Здесь внизу чайные домики есть. Пойдемте выпьем чего-нибудь горячего, – позвала Саша.
– Да, – тут же согласилась Динка. – Я тоже, если честно, замерзла. Да и съесть бы не помешало чего-нибудь…
Ребята направились к воротом, но они оказались закрыты. Вернувшись, прошли мимо церкви – к другому выходу. Но и здесь их ждал странный сюрприз. Калитка, через которую они входили, тоже оказалась заперта, и на ней висел тяжелый замок.
– Не понимаю, как мы сюда вообще вошли?! – удивился Северин. – Ну ничего, придется лезть через ограду.
Они так и поступили, а через пятнадцать минут уже сидели в уютном бревенчатом домике, с жадностью глотая дымящийся чай. О том, что произошло на кладбище, не хотелось говорить. Казалось, слова вновь возродят к жизни этот ледяной туман и странную фигуру с плачущим ребенком.
– Ты права. Нужно вначале изучить документы, – грея все еще непослушные пальцы о пластиковый стакан с чаем, сказал Александре Глеб.
Девушка кивнула.
Так завершилась первая попытка отыскать таинственную Велесову книгу.
А когда они вернулись в школу, к Глебу подошел Северин.
– Глеб, будь другом, поговори с директором, попроси, чтобы меня отпустили на пару дней. Вы же сейчас все равно над бумагами сидеть будете. Вам с Сашей и Диной есть чем заняться, а я вроде как не при деле. Ну и вообще застоялся…
Глеб фыркнул, вспоминая долгие ежедневные тренировки Северина. Ну если ЭТО называется «застоялся»!.. С другой стороны, что может быть важнее командного духа? Если потребуются решительные действия, важно, чтобы каждый чувствовал себя комфортно. Почему бы не поговорить?
– А куда собираешься? – спросил он.
– Ну, побуду где-нибудь поблизости, – Северин вздохнул, – далеко не успею. Но хоть в Подмосковье. В лесу сейчас хорошо…
В его светлых глазах читалась такая тоска, что Глеб поспешно кивнул:
– Разумеется, поговорю. И уверен, что Евгений Михайлович не будет против. Он, конечно, строг, но никогда не пережимает. Родной отец не сделал бы для нас больше.
– Это точно, – согласился Северин. – Поговори, будь другом, а то как-то, – он неопределенно махнул рукой, впрочем, Глеб его прекрасно понял.
Директор действительно разрешил отпустить Северина на несколько дней. Все уже прекрасно знали, что на Северина можно положиться, а его искусство выживать в дикой местности заслуживало искреннего уважения. Не было случая, чтобы парень заблудился в лесу или взял неправильное направление. Его чутье казалось фантастическим. По каким-то, едва уловимым, а то и вовсе неприметным деталям он читал природу, словно раскрытую книгу. Именно он сумел спасти отряд, когда ребята едва не попали в медвежью берлогу, он провел их прямо к городу.
