Роман И.А. Гончарова «Обломов»: Путеводитель по тексту

происходило»), а также ее искренний и заразительный смех (там же). Несколько дней спустя у Обломова, до глубины души потрясенного Ольгиным исполнением его любимой арии Casta diva, вырвалось, как мы помним, признание в любви к ней: «Ее взгляд встретился с его взглядом, устремленным на нее: взгляд этот был неподвижный, почти безумный; им глядел не Обломов, а страсть» (с. 159).

Наблюдательный и чуткий Илья Ильич, целомудренная душа которого «ждала своей любви <…>, своей патетической страсти» (с. 50), не мог устоять перед очарованием Ольги Ильинской. Но могла ли Ольга ответить ему взаимностью? Другими словами, достаточно ли убедительно мотивировал Гончаров ее чувство к Илье Ильичу?

Уже цитированные нами критики А. П. Милюков и Н. Д. Ахшарумов отвечали на эти вопросы отрицательно. «Положим, — писал первый, — девушка и заинтересовалась как-нибудь этой сонной и ветхой натурой; но это могло быть разве минутной прихотью, капризом головы и воображения, а не увлечения сердца. Возможно ли, чтоб умная и образованная девушка долго и постоянно могла любить человека, который беспрестанно зевает в ее присутствии и дает понять на всяком шагу, что для него любовь „есть только тяжелая служба“»^[73].

Милюков не прав. Касаясь этого вопроса, Е. Краснощекова обоснованно называет несколько качеств Ильи Ильича и иные причины, которые стимулировали именно сердечный отклик Ольги на чувство Обломова. «Любовь, — говорит исследовательница, — застает Ольгу и Илью в разных возрастных фазах.

Ольга переживает тот момент юного расцвета, что испытал сам герой более десяти лет назад». Но «непосредственность и простота Обломова облегчили сближение двух людей разных возрастов. Они оба — „дети“ в мире „взрослых“, два естественных человека в мире условностей. С Обломовым Ольга могла свободно обнаружить склонность к детской игре, прелестное молодое лукавство, спровоцированное шутливыми рассказами Штольца… В ответ Илья проявляет поразительную искренность… У героя нет „самолюбия“ — этого „единственного двигателя“, который управляет волей мужчины. В момент сближения это выглядит благом. Безыскусственность Ильи Ильича привлекает Ольгу, поскольку в ней — нарушение привычного стереотипа: „Дурная черта мужчин — стыдиться своего сердца. Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается“ <…>, — замечает Ольга с удивительной для ее возраста <… > проницательностью»^[74]. «Робкий Илья, хоть „явно иногда приставал к кругу циников“ из-за боязни света, по сути своей был воистину чист: „не раз страдал он за утраченное мужчиной достоинство и честь, плакал о грязном падении чужой ему женщины“ <…>. Но никто не вглядывался в его душу. „Надо было угадать это: Ольга угадала“ <…>, весомо звучит авторское резюме», — заключает Е. Краснощекова^[75].

Итак, врожденное простодушие и естественность, душевная чистота, отсутствие самоуверенности и самодовольства, наконец, известная детскость облика и поведения — вот качества Обломова, сближавшие его с юной Ольгой и наиболее зримо проявившиеся в отношениях именно с ней. В их свете не случайной выглядит, как уже говорилось, и фамилия Ольги, произведенная от имени Илья, которое носит (при этом как бы вдвойне) и заглавный герой «Обломова». Можно поэтому утверждать, полагает С. Н. Шубина, что Ольга, — «предназначена» Обломову и суждена ему «самим Богом, как Ева Адаму»^[76].

Отношения с Ольгой же наиболее рельефно высветили и те черты Ильи Ильича, что отделяли его как от Штольца, так и от гармонических устремлений Ильинской, предопределяя неизбежность расставания героя с нею. «Стремительная динамика духовной и эмоциональной жизни Ольги, — констатирует Е. Краснощекова, — разительно подчеркивала внутреннюю скованность Ильи Ильича, более всего на свете страшащегося всякого изменения»^[77]. Тогда как духовно- нравственная сущность Ольги со временем все больше выражалась в ее «вечном стремлении вперед»^[78], Илья Ильич день от дня все чаще, бессознательно и сознательно оглядывался назад, в безмятежную страну своего детства. «Я не состареюсь, не устану жить никогда» (с. 288), — сказала Обломову Ольга в час их последнего свидания. Это означало — не устану духовно и душевно развиваться, чтобы все многообразнее и полнее ощущать жизнь при творческом отношении к ней. «Трогает (жизнь. — В.Н.), нет покоя! Лег бы и заснул… навсегда…», — отвечал Илья Ильич на очередной совет Штольца решительно изменить его существование (с. 305, 304).

Пусть жизнь «будет постоянным горением!» призывал друга Андрей Иванович, но таковой прежде всего стала жизнь Ольги, исполненной внутреннего огня настолько, что в этом отношении сам Штольц, как мы помним, уступал Ильинской бесспорное первенство. Бытие же взрослого Обломова, начавшееся, по его слову, с «погасания», разгорелось только на время «изящной» трехмесячной любви героя к героине, чтобы затем если не внешне, то духовно возвратиться к прежнему состоянию.

Замысел Ольги возродить-оживить Обломова навсегда («…я думала, что я оживлю тебя…». — С. 288), таким образом, не осуществился, и тут новым значением открывается фамилия героини — Ильинская, — восходящая, как и имя Обломова, к ветхозаветному пророку Илии. Дело в том, что «в позднейших славянских православных традициях <…> Илья-пророк выступает прежде всего как персонаж, связанный с громом, дождем, а также плодородием, летом, урожаем…»^[79]. Своего рода благодатным дождем для засыпающей души Ильи Ильича хотела стать и Ольга Ильинская. Но в этом качестве ей было отпущено действовать весьма недолго. Как и в роли «путеводной звезды, луча света» для Обломова (с. 182), ассоциируемых уже со знаменитой новозаветной ситуацией прихода волхвов к новорожденному Иисусу Христу.

Какой же разновидностью художественных «сцеплений» связаны в романе образы Ольги Ильинской и Ильи Обломова? Известная душевно-нравственная близость этих героев не перекрывает того существенного различия между ними, которое делает главную героиню произведения, вслед за Андреем Штольцем, не подобием и не антиподом, а положительной (ибо гармонической) альтернативой не одолевшему свою инертность Обломову. Ибо, как сказано еще в первом романе Гончарова устами Александра Адуева, в тот момент обретшего верный «взгляд <…> на жизнь» и человеческое назначение, сам божественный «Промысел <…> задает человеку нескончаемую задачу — стремиться вперед, достигать свыше предназначенной цели, при ежемесячной борьбе с обманчивыми надеждами, с мучительными преградами» (1, 316). «Да, вижу, — продолжал Александр, — как необходима эта борьба и волнение для жизни, как жизнь без них была бы не жизнь, а застой, сон…» (там же). «Свыше предназначенная цель» — это, конечно же, постоянное духовно- нравственное совершенствование человеческой личности ради всемерного приближения к тому Творцу, по образу и подобию Которого она создана. Задыхавшаяся «в жизни без движения <… >, как без воздуха» (с. 352), Ольга Ильинская именно так понимает и осуществляет свое предназначение на Земле. У доброго, умного, честного и нежного Ильи Ильича на пути к такой цели встала неодолимая для него преграда — «обломовщина». Но о ней мы специально поговорим в последнем разделе настоящего путеводителя.

* * *

Духовно-нравственная сущность Ольги Ильинской раскрывается в «Обломове» и через различные сопоставления / противопоставления ее с Другими женскими персонажами: подругой по пансиону Сонечкой, теткой Марьей Михайловной, горничной Катей, а также Агафьей Пшеницыной, Анисьей и Акулиной. Из них на первом плане в романе — непосредственные отношения героини с Сонечкой и теткой.

Смысл пары Ольга — Сонечка читатель уловит без труда. Естественная и искренняя во всем, Ольга органически чужда обычных женских хитростей и в отношениях с мужчинами, чем в начале их «романа» с Обломовым порой готова упрекнуть себя («„Ах, Сонечка сейчас бы что-нибудь выдумала, а я такая глупая, ничего не умею…“ — мучительно думала она». — С. 164). Ольга может позволить себе безобидное лукавство с возлюбленным, но, как, согласно с романистом, заметит Штольц, «кокетства в ней допустить нельзя по верному пониманию истинной, нелицемерной, ничем не навеянной ей нравственности» (с. 317). Сонечка — именно стереотипная светская кокетка, превратившая постоянную женскую игру с набором лицемерных приемов в главное средство приобретения поклонников и даже мужа. Ольга затруднялась, не