бетонной коробке с буквой «М».
— Это метро, — объяснила Асет Маклюда. — Мы уже проезжали несколько станций.
— А что это там? — спросила Асет и показала рукой на виднеющуюся из-за деревьев высоченную белую башню с золотым шпилем на вершине.
— Это университет, — ответила Маклюда. — Там учатся все эти ублюдки.
Асет больно укололо слово «ублюдки». Слишком непохожи были все эти красивые и веселые молодые люди на демонов, которых Асет видела на видеокассете. Асет так и сказала:
— Они не похожи на слуг Иблиса.
Маклюда покровительственно улыбнулась.
— Разве тетя Хава не объясняла тебе, что Иблис многолик? — спросила она. — Он редко показывает свое истинное лицо. Ему нужно быть красивым, чтобы завладеть чужими душами. Понимаешь?
Асет кивнула:
— Иблис должен быть красивым.
Она хотела выйти из машины, но Маклюда ее удержала:
— Ишь какая прыткая. Сиди здесь, пока я не скажу.
Маклюда достала из кармана сотовый телефон и кому-то позвонила. Говорила она тихо и отрывисто:
— Да… Нормально… Нет… Нет, сумка здесь… Да, хорошо… Хорошо. — Она отключила телефон и убрала его в карман. Повернулась к Асет: — Ну вот. Теперь можно. Где находится ресторан, я тебе уже показывала. Сейчас выйдешь и пойдешь по тротуару.
— Вот по этому?
— Да. По правой стороне. Иди спокойно, не торопясь. Помни, что ты ничем не отличаешься от них. У тебя такие же белые волосы и красивые штаны. — Это было правдой, Асет и впрямь была одета в голубую блузку и аккуратные бежевые брючки, а на голове у нее был красивый парик из натуральных волос. — Если увидишь милиционера, — продолжила инструктаж Маклюда, — не волнуйся и Не убегай. Сделай вид, что не обращаешь на него никакого внимания. Поняла?
— Да.
Асет слушала наставницу как бы вполуха. Недалеко от машины остановилась группа молодых ребят — три девушки и два парня. Девушки были просто неземной красоты, таких снимают в американском кино и в ярких рекламах, которые показывают по телевизору. Они были белозубые, ясноглазые, с длинными, распущенными, очень чистыми волосами, стройными ногами, тонкими талиями и аккуратными грудками. У одного из парней на плече висел расстегнутый рюкзак, из него торчали книги. Они студенты, решила Асет. Она перевела взгляд на шпиль университета, и в сердце у нее засаднила давнишняя тоска. «И я бы тоже могла», — пронеслось в голове у Асет. Тогда бы она могла поговорить с кем-нибудь из настоящих писателей и поэтов. Показать им свои стихи… Она бы очень старалась, чтобы стихи были хорошими. Она бы много читала, много запоминала. Она бы…
Асет нахмурилась и тряхнула головой, чтобы все эти красивые, но вредные мечты улетучились.
— Войдешь в ресторан — к тебе подойдет менеджер, — продолжала наставлять Маклюда. — Спросит, в бар ты или за стол. Скажешь, за стол. Он захочет показать тебе пустой стол, но ты иди к тому столу, который ближе к окну. В кармане у тебя лежит телефон. Как только он зазвонит, нажми на кнопку. Все поняла?
— Все.
— Ну иди. Сумку не забудь!
Асет выбралась из машины, обернулась и махнула Маклюде рукой. Та кивнула в ответ и улыбнулась. Асет повернулась и пошла по тротуару. Проходя мимо тонара с хот-догами она почувствовала острое чувство голода, которое не могло перекрыть даже волнение. Асет нахмурилась и пошла дальше. На плече у нее висела коричневая кожаная сумка со взрывчаткой..
Асет чувствовала пугающую тяжесть и тепло сумки, словно она весила не меньше ста килограммов и была наполнена горячей лавой. Сердце Асет билось все быстрее и быстрее. «Ничего, — с тайной надеждой сказала себе Асет, — еще не скоро… У меня еще есть время… Может, меня не пустят в ресторан? Ведь не всех же людей пускают в ресторан!» Асет больно стиснула зубы и постаралась прогнать из головы постыдные мысли.
— Девушка, извините, мы с вами случайно не знакомы? — услышала она рядом с собой приветливый мужской голос, вздрогнула и подняла взгляд.
— Простите, ради бога, что пристаю, — улыбнулся мужчина. — Но ваше лицо кажется мне очень знакомым. Мы не встречались раньше?
— Нет, — сказала Асет, отвернулась от мужчины и быстро зашагала дальше, умоляя Аллаха сделать так, чтобы мужчина не пошел за ней следом.
9
Алмаз Рафикович и Иван Лобов сидели в темно-зеленом «БМВ» и поглядывали на витрину «Юноны». Лобов был в наушниках, в руках он держал черный СЭ-плеер. Слушая музыку, он отбивал пальцами такт по крышке бардачка.
Алмаз Рафикович Нигматзянов музыку не слышал. Брови его были нахмурены, узкие глаза сощурены, он пребывал в глубокой задумчивости. Ему было сильно не по душе дело, которое они затеяли. Воевать ради веры или принципов — это одно, убивать людей ради наживы, прикрываясь именем Аллаха, — это совсем другое. Поначалу Алмаз Рафикович утешал себя тем, что просто совмещает две задачи — благородную и низкую. Так уж устроен наш мир, что в нем все переплетено. Человек с чистой и возвышенной душой вынужден пребывать в «грязном» теле. Возвышенные и священные слова Корана написаны на простой бумаге, которая еще недавно была обыкновенным деревом. Мечети строятся из камня, который раньше лежал у людей под ногами. Так и в случае с убийством Треплева.
«В конце концов, Треплев — не просто кяфир, с которым нужно бороться, но и один из самых опаснейших наших врагов. Он делает оружие», — внушал себе Алмаз Рафикович. Однако уговорить совесть не получалось. Нигматзянов прекрасно понимал всю убогость и двусмысленность своих доводов.
— Суета сует, — вздохнул Алмаз Рафикович. Он взглянул на толстые пальцы Лобова, постукивающие по панели бардачка, и поморщился. — Перестань, — недовольно сказал он.
Лобов взглянул на шефа, поднял руку и снял один наушник.
— Чего? — спросил он.
— Я говорю, долбить перестань. Действуешь на нервы.
Лобов кивнул и снова надел наушник. По панели он
больше не стучал.
«С другой стороны, — думал Алмаз Рафикович, — деньги, полученные от Сметанина, мы можем использовать на благое дело. Закупим оружие, подмажем чиновников, сделаем документы, снимем жилье… Проблем много, и все они требуют больших финансовых вливаний. Недавно сферы интересов Нигматзянова и Чачи пересеклись со сферой интересов местных бандитов. Те, конечно, стали корчить из себя патриотов, поливая грязью «чеченов» и обещая поставить их к стенке, однако относительно небольшая сумма денег сделала их лояльнее. Получив бабки, бандиты мгновенно забыли, что они патриоты, и вспомнили, что они «всего-навсего бизнесмены».
— Все в этом проклятом мире продается и покупается, — вздохнул Нигматзянов.
— Это точно! — громко подтвердил Иван Лобов, с интересом поглядывающий на скорбное лицо шефа. — Я всегда об этом говорил!
— Тише ты! — осадил его Алмаз Рафикович. — Хочешь что-то сказать, сними наушники, потом говори.
Лобов послушно снял наушники, весело посмотрел на Алмаза Рафиковича и сказал:
— Это ты правильно про жизнь, Алмаз. Она и правда «суета сует». Есть такой стишок…
