Дальняя командировка

груди.

—   А за девочкой приглядывайте, пожалуйста, с осо­бым вниманием. Ваш доктор Груни и она мне столько всего рассказали, что в другой стране при подобных об­стоятельствах правительство ушло бы в отставку. Желаю вам всего доброго.

5

Вячеслав Иванович немного задержался в областном городе. Губернатор Кожаный, вероятно имеющий соб­ственный взгляд на события, проигнорировал и прибы­тие Грязнова. Подумаешь, это ж не замминистра, а всего лишь заместитель в главке. Невелика птица...

Грязное и не обиделся. На не очень внятные оправда­ния по этому поводу он сказал встретившему его генералу Седлецкому что отлично понимает, насколько ценно вре­мя — каждая минута — человека, который буквально че­рез несколько дней начнет свою предвыборную гонку.

—   Кажется, у вас уже в декабре выборы? — поинте­ресовался, словно мимоходом, Вячеслав Иванович.

—   Одни из последних в стране вообще, — подтвер­дил Седлецкий. — А дальше, вы знаете, начнутся назна­чения. Так говорят. А что там, наверху, слышно на сей счет?

Грязнов подмигнул генералу и движением пальца поманил поближе. И когда тот придвинул свое ухо по­чти вплотную, сказал тоном заговорщика:

—   У меня есть другой слух. Пока — слух.

-Да ну?

—   Точно. Но сугубо между нами, — строго предупре­дил Грязнов и хмуро сдвинул брови, чтобы собеседник правильно оценил степень важности «слуха». — Некото­рые выборы могут быть досрочно отменены.

—Да не может... — Глаза генерала растерянно забегали.

—   Может, Иван Христофорович, еще как может! В Кремле сидят чиновники, поступки которых часто не­предсказуемы. А если одновременно с последними вы­борами в стране разразится скандал, в котором будут фигурировать некоторые неугодные лица, скажем так, обманувшие президента и так далее, то... вы понимаете, какова будет реакция Самого? Да он просто обратится к вашему Законодательному собранию с новой инициати­вой, а те пусть попробуют не поддержать своего прези­дента. Как вам такой расклад?

—   Но ведь это же все буквально рушит... э-э...

—  Да с чего вы взяли?.. Времени вот у меня маловато, нам бы посидеть, обсудить, понимаешь...

—   Так за чем же дело? — обрадовался Седлецкий. — Я позвоню Григорию Олеговичу, и мы это дело сварга­ним. Вы на него, правда, не обижайтесь, Вячеслав Ива­нович, туго сейчас ему — во всех отношениях.

—   А чего мне обижаться? Обижаться я могу лишь на того, кто меня сознательно обижает или оскорбляет. А я прибыл не чаи с руководством области распивать, а по­могать Александру Борисовичу Турецкому разобраться в совершенно неприличном деле, вот и все. И ваш губер­натор мне совершенно не нужен. До тех пор пока у нас к нему не возникнут конкретные вопросы. А пока пусть занимается своими проблемами, сами говорите, что у него их много.

—   А как же нам это...

—   Да нет, Иван Христофорович, я просто подумал, что, может быть, нам, исключительно как коллегам... А лекции читать я не намерен. И тем более слухи всякие раз­носить — тоже. Не моя это профессия. Ну ладно, нет так нет. Вы мне машинку выдайте — добраться до Воздвиженска, а уж там я со своими встречусь и верну вам ее.

—  Вячеслав Иванович... — Седлецкий изобразил та­кое искреннее огорчение, что даже у каменного челове­ка и то дрогнуло бы сердце от жалости.

—   Да и не люблю я компании, — поморщился Гряз- нов. — Особенно такие, где потом придется этих же лю­дей наизнанку выворачивать. Не по-людски это. Не по мне.

—  Ну меня-то вам не придется выворачивать, как вы говорите, — натянуто засмеялся Седлецкий,— я и сам с удовольствием расколюсь! Можете поверить!

—   Ну разве так... А что вы предлагаете? — Грязнов хитро прищурился.

—   Да ничего особенного. У меня есть домишко. Ну так, коттеджик, как говорится, с банькой и русским па­ром. Я терпеть не могу эти сауны. Можно было бы поси­деть, отдохнуть самую малость, в Москве-то вам, поди, и не удается? Или случается иногда?

—   Да где уж там!.. А что, и семья ваша там же прожи­вает?

—  Я с удовольствием, — быстро отреагировал Седлец­кий, — познакомлю вас со своей семьей. Жена — мой верный товарищ. Дети? Они ребята взрослые, им наши проблемы, извините, побоку. Но ребята славные, ничего не могу сказать. Так что, если с вашей стороны возраже­ний не последует, мы могли бы прямо сейчас отправить­ся туда и поужинать, и поговорить, и парок посетить. А с утра — без проблем, вам даже ближе будет. Наш поселок выше по реке, как раз на пути к Воздвиженску... О гос­поди, совсем уже в печенках сидит — на старости-то лет...

—  Лечиться надо вовремя, Иван Христофорович, — тонко намекнул Грязное.

—   А как узнать это время-то?

—  Может, и подскажу...

Вот так получилось, что, вместо того чтобы ехать к другу, Грязнов завернул немного в сторону.

Он еще в Москве выяснил, что генерал Седлецкий занимал пост начальника областного ГУВД более десят­ка лет и успел пережить двоих губернаторов, последнего из которых свалил в свое время Кожаный, заимевший, как говорили про него злые языки, связи в криминаль­ном мире. Но сам генерал, имея характер сволочной и часто непредсказуемый, тем не менее был способен иног­да и к принятию вполне разумных решений. Просто, полагал Вячеслав Иванович, было бы чрезвычайно по­лезно для дела развести эту «пару гнедых» — Кожаного и Седлецкого. Что он, собственно, и начал приводить в действие, многозначительно намекнув о возможности поговорить. И генерал заглотнул наживку.

Стандартный мини-замок новорусского типа, харак­терный для первой половины девяностых годов, обне­сенный подобной же массивной оградой из красного кирпича, внешне интереса собой не представлял. Да и, в общем-то, интерьер его был под стать внешнему обли­ку — большой, холодный и неуютный. Создавалось впе­чатление, что у хозяина такого архитектурного сооруже­ния денег навалом. Но не более того. Жить ему тут едва ли было приятно. Не могут вызывать трепетного чувства высокие оштукатуренные стены с арочными перехода­ми, словно в музеях, увешанные коврами. Ковров, кста­ти, было много — и на полах, и на стенах, не говоря о бесконечных ковровых дорожках по всем коридорам.

Но Вячеслав Иванович вовремя вспомнил, что При­волжский федеральный округ как раз тем и знаменит, что в него входит множество национальных образований — и каждое со своими древними обычаями. И хотя, судя по справке из личного дела генерала Седлецкого, ни к тата­рам, ни к башкирам, ни к чувашам, ни ко всем осталь­ным нацменьшинствам он не принадлежал, а писал в документах «русский», видно, окружающий быт оказы­вал на него самого и его семью определенное влияние. Грязнов заметил на вешалках яркие национальные хала­ты, в которые, вероятно, облачались домашние, мягкие чувяки — в них наверняка было приятно ходить по ков­рам, фетровые шапки, более уместные, правда, в парил­ке, и так далее. То есть какой-то национальный дух при­сутствовал, но в мелочах.

Сам же Седлецкий, с длинным лицом, отвислыми щеками, темными мешками под глазами и редкими ку­дерьками вокруг обширной лысины, был похож на по­жилого, медлительного пса странной породы шарпей.

В парной, известно, деловые разговоры — если люди уважают друг друга — противопоказаны. Для этого и при­думано простенькое застолье в предбаннике, где люди нередко сидят в чем мать родила, а следовательно, и пе­ред Богом все одинаково равны. Опять же такое застолье располагает и к повышенной откровенности.

Первый заброс Вячеслав Иванович сделал еще в го­роде, пообещав приподнять некие завесы, и вот теперь пришла пора это сделать. Ничего, в общем-то, не скры­вая от коллеги, разве что сознательно