своим грузным, еще более потяжелевшим телом. Наглоталась таблеток от давления.
Что же делать? А чему она так удивилась, собственно? Ясно же, что похитители мужа не детсадовские ребятишки! Где они его держат? Так это Нережко должен знать! Да, может, у себя, в своем гараже и держит!!
Звонить, немедленно звонить паскуде Нережко! Пригрозить милицией. Заявлять нельзя, Третьякова запретила, но пригрозить-то можно! Она ворочалась, не находя себе места на широкой супружеской постели. Так прошла ночь.
Утром, отыскав номер телефона Виктора Нережко, Скотникова позвонила. Несмотря на раннее время, трубку тут же сняли.
— Але? — произнес тусклый женский голос.
— Доброе утро. Можно Виктора попросить? — стараясь быть спокойной, проговорила Гуся.
— Кто его спрашивает?
— Знакомая.
— Это что же за знакомая в семь утра звонит?
— Я по делу.
— По какому?
— Его что, дома нет? Так и скажите! — Чувствуя, что теряет самообладание, повысила голос Скотникова.
— Его, может, на свете нет! — прокричала на другом конце провода женщина и зарыдала.
— Как это — нет? — не поняла Скотникова.
— Так! Нет! Он пропал!
— Когда?
— С кем я говорю?
— Это жена его друга, Толи Скотникова.
— Друга?! — еще отчаяннее закричал голос. — Этот друг Виктора в петлю засунул! Будьте вы прокляты оба! Подождите, вами еще займутся, подонки!!
Скотникова тупо сидела возле телефона, пытаясь что-нибудь сообразить. Но ничего не соображалось. Это что? Витька повесился, что ли? И пропал? Организовал похищение Толи и после этого повесился? И потом пропал? Бред какой-то…
Из оцепенения ее вывел звонок в квартиру.
Она вскочила, надела халат, бросилась к двери, надеясь, что за порогом окажется Солечка.
— Кто?
— Откройте, это из милиции.
— Из… милиции? — опешила Нина Васильевна.
Может, Солечке удалось как-то позвонить… через кого-то сообщить…
Она приоткрыла дверь, не снимая цепочки. За дверью стоял мужчина средних лет с усталым, помятым лицом. Он показал Скотниковой служебное удостоверение.
— Старший оперуполномоченный капитан Ванин, — представился мужчина. — Разрешите войти!
Скотникова впустила милиционера.
— Меня интересует ваш муж, Скотников Анатолий Маркович, — оглядывая прихожую, произнес капитан.
— Его нет дома, — осторожно ответила женщина.
— А что же это его так рано и уже дома нет? Я специально пораньше пришел, чтобы его застать… Он у вас что, дома не ночует?
— Почему… Ночует. А вы по какому вопросу?
— Куда можно пройти?
Вместо ответа капитан заглянул в комнату, отметил одну подушку на смятой, незаправленной постели, прошел дальше, глянул во вторую, пустую комнату Мишеньки.
— Я думаю, нам будет удобнее на кухне, — заключил капитан, проследовав на кухню.
Скотникова в оцепенении следовала за капитаном. Он уселся на табурет, достал из портфеля лист бумаги и ручку.
— Я по поводу гражданки Филипповой. Знаете такую гражданку? — начал капитан.
— Знаю… — Скотникова все не могла взять в толк, с чем связан визит милиционера. — То есть знала…
— Что значит — знала? — вперился в нее холодным взором опер.
— Ну… Я знаю, что она… умерла. Из окна выбросилась.
— Ас чего это она выбросилась, вы не в курсе?
— Так пожар был в квартире. Она пожарных не дождалась…
— А почему был пожар? — не унимался капитан.
Нет, этот визит ничего хорошего не предвещал.
Скотникова мысленно собралась и рявкнула:
— А я откуда знаю? Я что, пожарная команда?
— Ваш муж провожал гражданку Филиппову домой… — Ванин сверился с блокнотом и назвал дату.
— Это в среду? Ну да. Он с другими партнерами телевизор ей привез…
— С кем? — удивился капитан.
— Ну… С друзьями.
— Фамилии, номера телефонов и адреса друзей?
— Я их не знаю, это друзья мужа, — перепугалась Скотникова.
— По показаниям соседки, Филиппова приехала домой поздним вечером. Откуда она привезла этот телевизор в такое время? Не из магазина, наверное?
— Я не знаю… — лихорадочно соображала Гуся. — Он мне не рассказывал. Может, она его купила, и он стоял где-нибудь… Пока кто-нибудь его не привезет, — молола она что-то совсем уж несусветное.
Очевидно, капитан был того же мнения. Потому что тяжело вздохнул и продолжил:
— Так где же все-таки ваш муж?
— Я… Я не знаю! — едва не разрыдалась Скотникова. — А в чем дело? Какие к нему претензии?
— Скажите, вашего мужа и гражданку Филиппову связывала какая-то общая деятельность? — словно не заметил ее вопроса капитан.
— Нет, — замотала головой Гуся.
— Где ваш муж работает, кстати?
— Он… работает дома. Занимается переводами.
— То есть нигде не работает?
— Я же сказала, он работает дома. Он что, попал в милицию? С ним что-нибудь случилось? Не пугайте меня!!
— А чего мне вас пугать? Я вам повестку оставлю, вот распишитесь. Муж ваш, когда вернется, пусть придет в отделение для дачи показаний по факту смерти гражданки Филипповой. Возможно, насильственной.
— Как — насильственной? Мне сказали, она сама…
— Может, сама. А может, и не сама. Экспертиза покажет. Распишитесь под протоколом и под повесткой.
Скотникова расписалась, капитан отчалил.
Закрыв за ним дверь, она рухнула кулем на стул. Что же это такое? Что получается? Милиция разыскивает ее Солечку?! Значит, обращаться к ним за помощью нельзя. Да что же за прокол с Филипповой? Нужно все это сообщить Третьяковой! Во сколько она разрешила звонить? В одиннадцать?
Было только девять. Но ослушаться приказа фюрерши Скотникова не посмела. Она бродила по квартире, не спуская глаз то со стрелок часов, то с молчащего телефона.
