имеются.
— Ладно, — кивнул Турецкий. — Идите за мной.
Стасов сел на заднее сиденье и почти всю дорогу
молчал, изредка указывая нужные повороты. Место, «где есть Сила» (и зачем только Турецкий читал афишу про собрание экстрасенсов в лектории Политехнического музея — прямо сам себе накаркал), оказалось в пределах Кольцевой автодороги и выглядело не самым удачным для длительных разговоров.
Стасов был одет, как обычный госслужащий или какой-нибудь оператор ксерокса: простенький костюм, ботинки в тон. Правда, не хватает галстука, а карманы пиджака топорщатся и явно тянутся вниз. Лицо как будто запоминающееся, хотя и не представляющее из себя ничего особенного. Темные короткие волосы расчесаны на косой пробор, узкий острый нос и крепкая нижняя челюсть. Человек как человек, и не скажешь с виду, что не все дома. Впрочем, у Турецкого был с собой миниатюрный цифровой фотоаппарат, который он взял у Дениса Грязнова (офис у частных сыщиков был буквально набит передовой «шпионской» техникой). Воспользоваться им было необходимо: ведь до сих пор никто не знал, как Стасов выглядит.
— Вы кое-кого здорово напугали своими телефонными звонками, — сказал Турецкий. Было интересно, как Стасов отреагирует на такие слова.
— Кого имеете в виду? — Стасов усмехнулся. — Министров-капиталистов?
— Приблизительно…
— Их, пожалуй, напугаешь.
— Зачем же вы…
— Хотел привлечь к себе внимание. Но если в тебе постоянно видят только врага, — негромким, но пронзительным голосом добавил он, — то возникает желание действительно им стать.
Они остановились в самом центре кольцевой развязки на впадении улицы Миклухо-Маклая в Севастопольский проспект и вылезли из машины.
В центре поросшего травой круга в полсотню метров диаметром Стасов остановился, вытащил из кармана несколько гаек и разбросал их по сторонам. Турецкий подумал, что, наверно, со стороны двое мужчин солидного вида, премило беседующие посреди оригинального хоровода из машин и троллейбусов, смотрятся несколько дико.
— Это чтобы Сила не утекала по бокам, — хладнокровно объяснил Стасов цель своих действий. И продолжил, не давая Турецкому раскрыть рот и спросить про гайки и их влияние на утекающую по бокам Силу: — Помните содержание моих звонков? Хотя бы на уровне основных идей? Я был готов сообщить ценнейшие сведения, но не встретил взаимопонимания. По крайней мере, пока со мной разговаривать не стали вы.
Турецкий мало что понимал из того бреда, над которым уже несколько недель ухохатывалась Генеральная прокуратура. Кажется, Стасов установил связь между фазами луны, политическими событиями на Ближнем Востоке и ротацией сотрудников среднего звена в силовых министерствах Российской Федерации. Из этого он делал вывод о мировом господстве некоей секты, обладающей конечно же небывалой
Силой, и утверждал, что знает, как от нее, от этой секты, обороняться.
Примечательно было то, что по телефону странный псих умудрялся говорить ровно столько, что застукать его местонахождение каждый раз (всего звонков было четыре или пять) оказывалось невозможно. С другой стороны, мало кто смог бы выдержать лекцию по разбрасыванию чудо-гаек и вычислению гипотетических силовых полей.
— Конечно, помню. — Турецкий был сама вежливость, хоть и приходилось врать без всякой подготовки. — Основная идея в том, как я понимаю, что в происходящих вокруг нас событиях…
Тут Турецкий сделал многозначительную паузу и взглянул в холодные глаза Стасова. Его лицо почти ничего не выражало.
Сквозь шум автомобилей Турецкий продолжал:
— … в происходящих вокруг нас событиях, особенно ключевых, важных для всех и каждого… м-мм… как будто бы замешана некая не очень объяснимая сила, действующее лицо со стороны… как бы это сказать?
Это был довольно нахальный маневр, преимущественно употребляемый студентами. Мало-мальски опытному дипломату попытка предложить все рассказать самому показалась бы лобовым тараном. Однако на этот раз хитрость сработала.
— Отлично, Александр Борисович, — подтвердил псих. — Вы, я вижу, помните в общих чертах то, о чем я пытаюсь заявить на протяжении последнего месяца. Все, что вы видите вокруг, подстроено! — Стасов подчеркнул свои слова широким жестом, намекая не то на Севастопольский проспект, не то на Москву, а может, и на что-то большее. — Кстати, — сказал он, — вы умеете по отпечаткам пальцев воссоздавать портрет человека?
— Я лично? — удивился Турецкий, отмечая про себя, насколько круто собеседник поменял тему. Хотя, с другой стороны, что с негр взять? Наверно, это неизбежные издержки шизофренического сознания.
— Вы, ваши криминалисты — мне все равно кто.
— Ну, — протянул Турецкий, — отпечатки пальцев, или, если использовать строго научные термины, следы рук человека, индивидуальны, и если вы это имеете в виду и вам нужно их идентифицировать, то у меня есть доступ ко всероссийской базе данных и…
— Я задал конкретный вопрос, — не без досады на такую непонятливость сказал Стасов. — Ваши специалисты могут сделать портрет человека по его «пальчикам»?
— То есть как это?
— Значит, все еще не научились, — насмешливо протянул Стасов. — Я другого от них и не ожидал.
— Простите, а что, у вас есть какие-то идеи по этому поводу?
Но Стасов только рукой махнул. Очевидно, Турецкий уронил свой авторитет в его глазах. Во всяком случае, больше он ничего не рассказывал. Они вернулись в машину, и замкнувшийся Стасов попросил высадить его возле Павелецкого вокзала.
Турецкий искоса следил за его руками, и Стасов, поймав этот взгляд, ухмыльнулся и положил ладони на приборную панель. Придавил.
— Достаточно? — сказал издевательски.
Турецкий отвечать не стал, а спросил, лихорадочно соображая, как бы проследить за Стасовым поделикатней, когда он выйдет из машины:
— Валентин, вы же еще позвоните? — Другой возможности может и не быть, а узнать, где он обитает, необходимо. — Когда мы увидимся?
— В четверг, после дождичка, — буркнул Стасов. Посмотрел на Турецкого и сказал: — Наверно, хотите сфотографировать меня? Ну так за чем же дело стало? Валяйте.
Турецкий от такой наглости только покачал головой.
— Ладно, задавайте свои вопросы, — смилостивился Стасов, — у вас есть время до Павелецкого…
Александр Борисович себя упрашивать не заставил. Разговор напоминал партию в пин-понг: Турецкий торопился подать, а Стасов принимал удар и возвращал его назад. Причем розыгрыш мяча длился очень недолго, поскольку Александр Борисович спешил спросить о самых разных вещах. Время от времени Турецкий незаметно смотрел на часы. Скоро все должно было закончиться…
Разговор не исчерпался, но зашел в тупик. Турецкий по инерции что-то спрашивал, Стасов отвечал — так, что это ровным счетом не давало никакой новой информации о нем или его мотивах. Наконец Турецкий замолчал — теперь это было уже неважно. Через несколько минут он притормозил возле Павелецкого вокзала. Повернулся назад и обомлел. На заднем сиденье никого не было.
Турецкий чертыхнулся — вот вам и слежка! А все так хорошо начиналось…
Но когда же удрал? И главное, как умудрился неслышно открыть дверцу и выпрыгнуть на ходу? Впрочем, пару раз Турецкий останавливался на светофорах… Но тогда он неизменно наблюдал за насупленным Стасовым в зеркальце заднего обзора. А по ходу движения Турецкий смотрел в основном в боковое зеркальце, видимо, этим Стасов и воспользовался. Ну ушлый тип…
