воспользуется, и не ошибся.
— Как же не было? — воскликнул Орехов и… осекся.
— А вам-то откуда это известно?
— Мне?.. А я от хозяина, от Юрия Петровича, узнал… на другой день уже.
— Да? А вот мы сейчас пригласим его сюда и спросим. Согласны? Не возражаете?
Орехов снова замкнулся в себе. Не ответил ни да, ни нет.
— Ну ладно, — не дождавшись ответа, сказал спокойным голосом Грязнов, — раз вы так ставите вопрос, тогда зачем же мне у вас, Евгений Семенович, пытаться выяснять правду, верно? Судя по показаниям ваших коллег, вы были участником преступления, отдавали приказы стрелять, но сейчас все отрицаете. И я понимаю, почему вы это делаете. Я вас не тороплю, но скоро сюда доставят наконец Алымова с Барышниковым, уже из Москвы, откуда они собирались вылететь в Испанию, даже билеты заказали. Мы их допросим, возможно, в вашем присутствии и, я полагаю, сделаем правильный вывод о том, на ком лежит основная вина. Естественно предположить, что и они все свалят на вас, как и остальные. Уверен я и в том, что Юрий Петрович Киреев тоже не захочет щадить вас и выдаст кровавое событие как вашу личную инициативу. У него появятся веские основания для такого признания, особенно после того, как Барышников с Алымовым укажут нам, где ими были захоронены трупы людей, убитых по вашему приказу и при вашем непосредственном участии. Вот и пойдете вы у нас, Евгений Семенович, впереди состава — паровозом. И — до конца жизни. Я не преувеличиваю и не угрожаю вам, а просто констатирую факт. А пока идите и продолжайте молчать.
Грязнов вызвал конвоира и приказал увести арестованного.
Орехов поднялся, отвел руки за спину, на которых щелкнули браслеты, хотел, видно, что-то сказать или возразить, но набычился и так ушел.
«Дозреет, — уверенно теперь уже подумал Вячеслав Иванович. — Должен осознать, никуда не денется. Да и советчиков у него нет».
Следующим шагом должно было стать личное знакомство с Глухим, которого, как сказал Владилен Старков, звали Глебом Карякиным — «вор в законе», четыре ходки, коронован еще в девяносто втором году. Вопрос только один — как встретиться с ним и вызвать его на откровенность, ведь показания питерского Коня о том, что именно Глухой заказал ему Игната, пока только слова. Прямых доказательств-то нет.
Как нет и убийцы Игната. Операция «Перехват», которую объявил по городу Федор Шилов сразу после звонка разъяренного Грязнова, ничего, естественно, не дала. Ну, останавливали на всех постах, ну, проверяли машины, следовавшие из аэропорта в город, — толку никакого. И потом, кто сказал, что снайпер-убийца должен был обязательно мчаться в город? Или зачем ему везти с собой в машине винтовку? Словом, и тут пустышку вытянули.
Извлеченная из тела пуля калибра 9 миллиметров, по утверждению эксперта-баллистика, могла быть выпущена из снайперской винтовки ВСС, которая находится на вооружении исключительно частей спецназа и применяется для бесшумной и беспламенной стрельбы специальными патронами. Она оборудована также оптическим прицелом и прибором ночного видения. Глушитель у нее охватывает ствол, и при наложении на любой другой шум выстрел становится практически неразличимым. Прицельная дальность у этой винтовки, чаще именуемой «винторезом», до четырехсот метров. Примерно на таком расстоянии или, может, несколько ближе и услышал Грязнов звук автомобильного мотора.
Все-то оно так, но откуда у убийцы оружие спецназа? Близость Кавказа, что ли, сказывается?
Грязнов позвонил Шилову, немного, как он видел, обиженному на него за ту резкость, с которой Вячеслав Иванович высказался по поводу охраны аэродрома, где любой вооруженный преступник может ничего не опасаясь разъезжать на автомобиле.
— Федор Алексеевич, — вежливо, но сухо сказал Грязнов, подчеркнуто обращаясь к генералу на «вы», — выберите, пожалуйста, минутку и загляните ко мне, нужен совет по вашей части.
— Как срочно, Вячеслав Иванович? — официальным тоном спросил Шилов.
— А прямо сейчас. — И добавил уже с легкой иронией: — Не сочтите за труд.
— Слушаюсь.
Шилов не принимал как бы протянутой ему навстречу руки. «Ну и хрен с тобой, — подумал Гряз- нов, — тебе же хуже…»
Генерал прибыл в краевую прокуратуру минут через тридцать. Видно, не торопился, хотя тут пешком два шага.
— Присаживайтесь, Федор Алексеевич, — пригласил Грязнов.
Все в милиции давно знали, что преступники терпеть не могут, когда им говорят «садитесь», отвечая, что сесть они всегда успеют. Вот присаживайтесь — другое дело. Это известная истина. И в подчеркнутом «присаживайтесь» — наверняка должен был почувствовать Шилов — таилась некая для него угроза. Пусть понервничает, коли у него имеются для того причины.
— У меня к вам два вопроса. К тому, что ваш «Перехват» ни черта не даст, я был готов, да вы и сами небось чувствовали это, отдавая приказ о досмотре автомобилей. Ну, нет и нет, не о чем и говорить. Другое меня теперь интересует. Прикажите своей службе предоставить мне в максимально сжатые сроки сведения обо всем имеющемся на вооружении в вашем ведомстве спецоружии. В данном случае меня больше всего интересуют «винторезы» со всеми их спецпринадлежностями. Просьба понятна?
— Вы полагаете, что убийство могло быть совершено из этого оружия?
— А что мне предполагать? Баллистики озадачили. Так, это первое.
— Простите, Вячеслав Иванович, а почему вы считаете, что замешано в убийстве именно наше ведомство? Есть же еще и армия, и ФСБ.
— А мы и их не оставим в покое, — дежурно улыбнулся Грязнов. — Вам не о чем беспокоиться. Скажу больше, все до единого «винторезы» будут немедленно проверены экспертами-криминалистами на предмет идентификации, — четко произнес Грязнов, — обнаруженной в теле убитого пули. И второе. Вам, конечно, известен проживающий в городе «вор в законе» Карякин Глеб Иванович, по кличке Глухой?
— Известен, но к нему вопросов у нас нет. А чем, простите, вызван ваш интерес? Если это не составляет тайны следствия.
Грязнову показалось, что теперь уже в тоне Шилова мелькнула ирония. «Ну, не хочешь по-хорошему, будем действовать как бог на душу положит…»
— Не составляет. У меня есть некоторые основания полагать, что этот ваш Глухой причастен к убийству Игната Русиева.
— Помилуйте, каким это боком? — осторожно хмыкнул Шилов.
«Ага, заволновался!..»
— А вот это я и хочу у него выяснить. Значит, так.
Если гражданин Карякин не выскажет желания немедленно встретиться со мной, чтобы ответить на вопросы следствия, вы, Федор Алексеевич, тут же выделяете мне отделение спецназа, с которым я отправляюсь в дом Карякина. Ну, сопротивление, сами понимаете… И давайте проведем эти действия максимально оперативно, чтобы мне не пришлось обращаться за помощью к министру. Договорились?
Вот теперь Федор Алексеевич Шилов должен был почувствовать и понять, что праздники и шуточки кончились, начинаются суровые и непредсказуемые будни.
— Вам, как местному человеку, организовать такую встречу проще, чем мне проявлять самодеятельность. Кстати, ваше присутствие во время беседы с Карякиным совсем необязательно, разве что вы проявите личный интерес. Благодарю, я вас больше не задерживаю.
Такая подчеркнутая вежливость должна была дать почувствовать генералу, что приятельские отношения нарушились, а кто тому виной, пусть сам быстрее соображает.
2
А генералу Шилову не надо было ничего соображать, он и так уже предчувствовал этот ход Грязнова
