некрофил, наверно… Да, ты прав, я увидел этого следака, как ты говоришь, в ящике. И он мне запал. Вернее, кое-что о нем вспомнил. Он ведь вместе с Турецким рыл под Леву. И нашего Олежку к нему недавно таскали. Откуда, мол, узнали вы, газетчики, про постановление насчет ареста вашего босса? Представляешь? Тайна сия велика есть, это он им так сказал… Ну, нарыл что-нибудь на него?
— Личность, оказывается, известная. Работает в бригаде с Померанцевым. Тот, кто сменил Турецкого.
— Это я без тебя знаю. Может, ребят поспрашиваешь, кто с ним дело имел?
— Поищем. Но это уже не сегодня.
— И сразу поставь меня в известность, лады? — попросил Вадим. — Ну, ты как вообще-то? Как насчет нашей совместной работы?
— Не понял. Мы с тобой сейчас чем занимаемся?
— И то верно. Голова уже кругом… Кстати, чтобы упрочить наше взаимное доверие, сообщаю: я только что его упрочил с маэстро Полынцевым, сняв у него твоего «жучка» и установив вместо него своего… Это не моя инициатива, он об этом просил.
Антон ошарашенно молчал.
— …то есть если тебе понадобится какая-то информация о Полынцеве, обращайся ко мне… Ладно, до встречи.
Отключив сотовый, Вадим еще немного подумал и вывел на дисплей сотового номер Олега Ивановича.
— Олежка, привет, это я. Хочу к тебе подъехать в редакцию. Есть разговор. Не помешаю?
…— В общем, я не представляю, что ты собираешься узнать от этого одуванчика, — сказал Вадим, развалясь в гостевом кресле напротив стола, за которым сидел Олег Иванович. — Я вот только что попробовал послушать вашего Полынцева. Пока одни сплетни…
— Ему часто звонят известные и влиятельные люди. А он любит поговорить и поспрашивать. Кое-что перепадает.
— Насчет «перепадает» поподробнее, пожалуйста. Ты ведь за мою работу что-то с него будешь иметь?
— С чего ты взял! — возмутился Олег Иванович.
— Олежка, родной, ты без отката на унитаз не сядешь, я-то знаю. Ты другое пойми: ведь я теперь смогу записывать все, что он гам балакает и как ты его сосешь… Я же не просто так, не как телефонный мастер к нему пришел, установил, бабки получил, в наряде распишитесь, и гуд-бай…
— Ладно, — сказал Олег Иванович, поразмыслив. — Не отцепишься ведь. Десять процентов в месяц, больше не могу.
— Ну вот так бы сразу… — вздохнул Вадим. — Десять — это ладно… А вот от какой суммы?
— Как обычно, он будет отстегивать пять штук за то, что мы не будем печатать против него всякую бяку, — ответил Олег Иванович. — Пятьсот баксов в месяц за просто так, тебе мало?
— Олежка, Олежка… — сожалеюще вздохнул Вадим. — Ну когда ты только поймешь: я ж не тот фраер, которому можно вешать вермишель на уши. Причем безнаказанно. Опасно кидать таких, как я, без последствий для собственного здоровья. Говори все, как есть, а я тогда не скажу шефу, на сколько ты его кинул на пару с Малхазовым…
— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — обиженно сказал Олег Иванович. — То есть с ножом к горлу.
— Все ведь верно говоришь… — усмехнулся Вадим. — Нам с тобой есть с кого пример брать, не так ли? Школа Льва Семеновича чего-то да стоит… Мои университеты, можно сказать. Но ты вот какие-то его уроки пропустил. Наверно, по болезни. Иначе давно бы догадался: если я поставил прослушку этому режиссеру, то и тебе, как лучшему другу, я давно сделал то же самое. Только можешь ее не искать.
— Ладно, твоя взяла… — понизил голос Олег Иванович. — Ко мне тут сейчас должны зайти… Черт с тобой, буду отстегивать тебе по три штуки в месяц, те же десять процентов.
— Это уже другой разговор, — согласился Вадим. — То самое. Голос не мальчика, но мужа.
— Да нет, дорогой, ошибаешься, — вздохнул Олег Иванович. — Это была проверка на вшивость. Цифирь там совсем другая. Если бы ты меня подслушивал, ты бы ее точно знал. Так что не гони понты.
— Обманул, сволочь! — восхитился Вадим. — Ладно. На сколько ты нагрел Полынцева, если не секрет?
— Конечно, секрет. Ладно. Штука в месяц — это и есть цена твоему молчанию, минус штраф за жадность. Справедливо?
— Черт с тобой… — проворчал Вадим. — Два один в твою пользу. Как сказал один умный человек: при дележе пятьдесят на пятьдесят некоторые требуют для себя еще и двоеточие. Тебя этому в МГУ учили?
— Нет, Вадик. Этому ремеслу я учился в одном с тобой университете, как ты сам только что выразился. Только я окончил его с красным дипломом, как и МГУ, а вот ты как был троечником, так им и остался. Все, у меня больше нет времени.
И довольный собой Олег Иванович встал из-за стола.
— Сядь! — сказал сквозь зубы Вадим. — И не умничай… Ты хоть знаешь, что «шестерки» Белявского тебя сняли на видео с этой шлюхой Стефанией? Той самой, что тарахтит жопой по телевизору, а все думают, что она поет? Ты, милый, с ней подставился, как последний фраер! И только благодаря нашей давней дружбе с Антоном эта кассета все еще без движения лежит в его сейфе. Пока лежит. А чего мне стоит уговаривать Антона никому это не показывать, знаешь? И что мне стоит только заикнуться об этом Леве — где тебя потом искать?
— Вадик, я не понимаю… — еле слышным голосом ответил Олег Иванович.
— Да что ты блеешь? — презрительно сказал тот. — Все прекрасно понимаешь. И теперь, с этого дня, ты будешь у меня знать свое место.
— Ты сам видел? — спросил Олег Иванович после паузы.
— Ну а как ты думал, — хмыкнул Вадим. — Впечатляет… Вот и запомни этот наш разговор. И чтобы никому о нем ни слова, ага? Не слышу!
— Ага… — негромко ответил Олег Иванович.
Закончив разговор с Олегом Ивановичем, Вадим еще какое-то время приходил в себя. Зря он ему сказал насчет кассеты и Антона. С другой стороны, этот трус слишком Зарвался. И заврался. И давно пора поставить его на место.
Успокоившись, он теперь медленно ехал, раздумывая о том, что увидел сегодня по телевизору. И снова вспомнил Марину. Черт знает что происходит… Уже ночами снится… Он как знал, что добром это не закончится. Это Олежка придумал такую замысловатую комбинацию, чтобы привлечь журналиста Макарова к сотрудничеству и запустить дезу насчет долгов… И Леве понравилось, хотя он, Вадим, решительно возражал. Мол, чем проще, тем лучше. Для того и существует многократно проверенный киднеппинг. То есть взять пацаненка в заложники и потребовать у его матери-одиночки и деда десять тысяч баксов. Олег Иванович на это сказал, что у Макарова уже было два инфаркта, сердце может не выдержать. И тогда Лева велел Вадиму осуществить то, что задумал Олежка, на практике, причем самому, поскольку задуманная акция слишком сложная и тонкая для непрофессионалов.
Олежка злорадствовал, не скрываясь. А время показало, что прав он, Вадим. Ибо уже появились первые трупы. Наверняка не последние. Ладно… Какие у нас на сегодня остались нерешенные проблемы? Только с Ревазом. Как исполнителю ему нет цены. Хотя он и с заморочками. В Питере все сделал грамотно, менты до сих пор бьются, ничего понять не могут… А в морге устроил бойню. Уравнял там в статусе обслуживающий персонал с покойниками. Что-то больно много от Реваза крови и шуму. Не это ли привлекло Генпрокуратуру? Про этого следователя Шестакова, работавшего еще с Турецким, говорили, будто он отыщет стреляную гильзу даже в ухе у мухи. До того, мол, настырный. А теперь он работает в паре с Померанцевым. Тоже, говорят, кто его знал по Питеру, хватка как у бульдога… Наверняка, уничтожая следы,
