умиротворяющее воздействие. Однако встретиться со следователем прокуратуры, расследующим убийство Аллы и покушение на его любимого ученика, Владимир Кудринцев согласился сразу. И попросил встретиться здесь же, в библиотеке. Александр Борисович согласился, не раздумывая. Зачем лишний раз таскать хорошего человека в прокуратуру?
Интеллигентная старушка в очках очень долго изучала Сашино удостоверение. Так долго, что Саша вспомнил студенческие годы. Чтобы прорваться через вахту в общежитие к знакомым девчонкам, приходилось простаивать примерно столько же. Впоследствии студенты упростили эту процедуру и начали проникать внутрь по пожарному шлангу, который им сбрасывали со второго этажа на черной лестнице. Правда, каждый раз приходилось дожидаться темноты. В ином случае подобное донжуанство могло закончиться в кабинете декана за не самой приятной беседой.
Наконец кандидатура следователя Генеральной прокуратуры была признана бдительной вахтершей удовлетворительной, и она поинтересовалась о цели его визита в этот храм науки. Александр Борисович Турецкий почувствовал себя студентом Саней Турецким, и появилось ощущение, что занести в такое ученое заведение его могла только необходимость третьей пересдачи латинского языка.
От этой мысли Саше сделалось весело, и он как можно обстоятельней, вежливо объяснил старушке, что он прибыл сюда на личную встречу с профессором Владимиром Кудринцевым, который в данный момент его ждет.
При упоминании этого имени старушка впервые посмотрела на Сашу уважительно. Конечно, ей было сложно представить, какие могут быть общие дела у этого молодого шалопая и всеми уважаемого профессора, но известное имя сыграло свою роль.
Александр Борисович Турецкий был допущен внутрь. С академиком Кудринцевым они уединились в отдельном удобном кабинете. Похоже, что Владимир Петрович действительно чувствовал себя здесь как дома. Сразу же после знакомства он предложил Саше чай и только что выпеченные сладкие булочки. Предложил и кое-что покрепче, но от этого Саша с легким сожалением был вынужден отказаться.
— Увы, Владимир Петрович. Я за рулем, — объяснил он.
— А раньше в фильмах милиционеры говорили в таких обстоятельствах, что они на службе. — Известный академик сказал это без всякой иронии и тут же без всякого перехода добавил: — А я вот машину так и не завел. До сих пор предпочитаю ездить на метро. Хотя в последнее время и говорят, что это опасно. А по-моему, не опасней, чем на машине.
— Владимир Петрович, я бы хотел поговорить с вами о Георгии Виноградове. Мне порекомендовал вас отец Аллы Родичевой, Александр Анисимович.
— Да-да, — растерянно произнес Кудринцев. — Он тоже мне позвонил. Какая ужасная несправедливость. Я был их педагогом, научным руководителем
Георгия, когда он писал докторскую диссертацию. Через полгода он должен был защищаться.
— Ну Георгий жив, — напомнил Турецкий, — его состояние неопасно. Через какое-то время его выпишут, и он вернется к нормальной жизни. Я разговаривал с главным врачом, это мой знакомый, и он заверил меня, что рана легкая.
— Вы говорите, Александр Борисович, что состояние Георгия неопасно? А разве можно так говорить про человека, на которого было совершено покушение? И Аллу убили. Вы знаете, что они должны были пожениться через месяц?
— Да, я слышал. Но мы тоже не сидим сложа руки. Я пришел поговорить с вами, потому что считаю, что вы можете оказать реальную помощь следствию. Меня интересует исследование, которое проводил Георгий и которое, как мне известно, было связано с милицейскими злоупотреблениями. Я думаю, что оно имеет непосредственное отношение к этим покушениям.
— Я тоже так думаю, — сказал Кудринцев. — Более того, никаких других причин я не вижу. Понимаете, когда берешь такую тему и пытаешься раскрыть ее честно и непредвзято, автоматически сильно рискуешь. А Жора настырный исследователь, и если он за что-то взялся, можете быть спокойны, он перевернет все материалы, но до истины обязательно докопается. Тема его докторской диссертации звучала следующим образом: «Профилактика рецидивной преступности в сфере общественного порядка», но дело не в ней. Последнее время он активно собирал материалы для научно-популярной книги, которую хотел назвать «Царица доказательств». Он собрал множество фактов того, как работают отдельные представители наших органов. Реальных случаев с фамилиями, именами, должностями. Большинство этих людей благополучно избежали наказания, дела были прекращены, отосланы в архив, а в некоторых случаях попросту уничтожены. Так что можете себе вообразить, сколько он приобрел врагов.
— Но ведь книга не была опубликована, — заметил Турецкий. — Более того, она даже не дописана.
— Жора не был отшельником. И не скрывал того, чем занимается. Он работал в архивах, общался с работниками органов. С потерпевшими. В Юридической академии он вел семинар на эту тему. Я как раз присутствовал на одном из последних. Он собрал на нем увлеченных студентов, которые помогали ему в работе. Знаете, при других обстоятельствах я бы назвал их агентурной сетью. Разумеется, в хорошем смысле этого слова. Все они активно собирали факты подобных нарушений, так что можете вообразить, сколько посторонних людей могли оказаться в курсе того, чем занимался Георгий. Очевидно, к несчастью, произошло именно это. И как результат — двое убиты, а еще двое находятся в тяжелом состоянии в больнице. И в отличие от вас, уважаемый Александр Борисович, я считаю, что их жизням продолжает угрожать самая серьезная опасность.
— Простите, Владимир Петрович, — насторожился Турецкий, — я не ослышался? Я правильно вас понял? Вы упомянули о двоих убитых и о двух покушениях, так?
Кудринцев согласно кивнул головой.
— Не хочу произвести на вас неправильное впечатление, — продолжил Саша, — мы начали заниматься этим делом только вчера. Но до ваших последних слов мне было известно лишь об одном убитом и об одном покушении. Соответственно убийство Аллы Родичевой и покушение на Георгия Виноградова. Поэтому я и обратился к вам, вы близко общались с обоими и в курсе работы, которую вел Георгий Виноградов. А кто другие двое, о которых вы упомянули?
— Это были студенты Георгия, двое ребят с его семинара. Я уже сказал вам, что недавно присутствовал на этом семинаре и видел их. Один журналист, немного моложе Георгия. Его звали Дмитрий Корякин. Он аспирант Георгия и параллельно занимался журналистикой. Совсем недавно он был убит. Второй студент, к счастью, жив. Но, насколько мне известно из газет, он находится в состоянии комы. Его поместили в больницу Склифосовского. Да про этот случай уже все газеты пишут, особенно те, которые хоть каким-то боком связаны с правозащитной деятельностью. Герман — совсем еще мальчик, ему двадцати, по-моему, нет. Он собирал материалы о милиционерах-насильниках.
— Вы что, говорите о Германе Городецком? — Турецкий изумленно раскрыл глаза.
— Да, именно о нем. Герман Городецкий.
— То есть Герман был студентом Георгия Виноградова?
Столь очевидная и столь своевременная информация никак не хотела укладываться в голове Александра Борисовича Турецкого.
«Все-таки совпадения часто происходят в мире, — подумал Саша, — и иногда они оказываются очень к месту».
— Вам поможет эта информация, Александр Борисович?
— Я думаю, очень поможет, — чистосердечно признался Саша. — Если можно, Владимир Петрович, еще один вопрос. Что касается второго студента, которого убили, журналиста, вы случайно не владеете никакой иной информацией? Любой, могут помочь даже самые незначительные детали.
— Нет, Александр Борисович. Здесь я вам, к сожалению, ничем помочь не могу. Я видел его только один раз, и, кроме того что этот молодой человек был студентом Георгия и журналистом, ничего о нем не знаю.
— Все-таки это был не последний вопрос. А откуда вы узнали, что он журналист?
— И правда, откуда? — задумался Владимир Петрович, наморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Откуда я мог узнать? Так мне же Георгий сам сказал. Этот журналист, Дмитрий Корякин, он тогда опоздал на семинар. А после остался поговорить с Георгием. И речь у них шла о журналистском расследовании. Сути я, конечно, не знаю. А, вот еще… если я правильно понял, его отец преподает в МГУ. Я думаю, что вам надо
