навели тебя на мысль, что мне нельзя доверять? Я много раз повторял: с тобой я начал новую жизнь, с чистого листа.
— Но при этом не порвал со старой.
— Есть обстоятельства, о которых я не хочу и не буду сейчас распространяться.
— Но я должна знать, Игнат!
Она никогда не видела его таким — нетерпимым, раздражительным. В нем было что-то от начальника, преклонных лет начальника, который распекал нерадивую секретаршу.
— Мне тоже хотелось бы кое-что знать, — с недоброй усмешкой сказал Игнат. — В конце так называемого романа появляется некий рыцарь, спасающий тебя от хулиганов. Потом ты приводишь его в дом, кокетничаешь с ним, чаевничаешь. Было такое?
— Было. Только без кокетства.
— Ага! Стоило мне уехать, как ты принялась ухажеров коллекционировать.
— Не перекладывай с больной головы на здоровую!
— Еще вопрос, чья голова здесь больная. Мне надоел этот бестолковый разговор, и времени на него нет. Собирай вещи, мы едем в Москву.
— А что в Москве?
— В каком смысле?
— В прямом. Ты женишься на мне и мы станем жить как нормальная семья? Без секретов и процентного соотношения?
— Посмотрим. Но одно я тебе могу пообещать твердо, поклявшись самым святым: ты и Мурлыка ни в чем нуждаться не будете.
— Но мы нуждаемся только в тебе! А ты? Еще в чем-то?
— Поговорим об этом дома.
— Нет, сейчас!
Игнат прекрасно знал, что ультиматумы — самое последнее и чаще всего бесполезное оружие. Но, как лис, загнанный в угол, он позабыл о хитростях, не торговался, а выдвигал ультиматумы.
— Или ты едешь со мной, или между нами все кончено! — зло выкрикнул он.
Света молчала. Ей было страшно видеть Игната в гневе, страшно потерять любимого, страшно за свое будущее. Она уже хотела пойти на попятную, сдаться. Но тут из Игната посыпались упреки один обиднее другого:
— После того, что я для тебя сделал! Как сыр в масле каталась! Пылинки сдувал! И что получил в ответ? Ты просто неблагодарная идиотка!
Все Светины страхи мгновенно улетучились.
— Я идиотка? А ты умный, благородный, честный? Столько для меня сделал? Ой ли, для меня? Ты для себя старался в первую очередь. Чем плохо? Дома жена-соратница, на стороне молодая любовница. Для меня старался! — не могла простить этой фразы Света. — А про сына ты забыл? Не хочешь, кстати, на него посмотреть?
— Не хочу!
Игнат ответил быстро, не думая, но поймал себя на том, что действительно не горит желанием прижать сына к груди. Неподходящий момент. Да и вообще он несколько отвык от малыша.
— Ты пожалеешь, очень пожалеешь, — твердил Игнат по пути к выходу. — И, когда ты ко мне приползешь с извинениями, я еще подумаю, прощать тебя или нет.
— Не приползу, — услышал он, прежде чем хлопнуть дверью.
Спускаясь по лестнице, Игнат мысленно клокотал.
Мчался сюда, несмотря на больное сердце, бросил все дела, а она нос воротит, претензии выдвигает. Принцесса из Мухосранска, королева красоты районной свинофермы. Он неделю назад подыхал в больнице. Где Цветик была? Под крылышком у мамочки нежилась. Цветик? Сорняк! Их в базарный день на рубль пучок.
У Игната и раньше так бывало: любовь проходила в одночасье, как будто стоп-кран рванули. Скорость локомотива любви могла быть высокой, но вдруг резкое торможение — все, конечная станция, выходим и пересаживаемся на другое средство передвижения, возможно, он не слышал предупреждающих звонков, не обращал внимания на короткие остановки в пути. Выйдя на свободу, легко расставался с прежней привязанностью, выбрасывал ее из головы.
У подъезда Игната поджидала Анна Юрьевна:
— Мне нужно с вами поговорить!
— В чем дело? — он нехотя остановился.
— Вы прекрасно знаете, что я только приветствую ваш разрыв со Светланой.
— Хоть лопните от своих приветствий, — буркнул Игнат.
Ему хотелось грубить направо и налево. Его оскорбили, ему наплевали в душу. После оскорблений человек либо хнычет, либо грубит. Игнат был не из нытиков, хотя грубил крайне редко.
— Вы обязаны материально помогать нам растить Илюшу!
— Вам лично я ничего не обязан. А Света получит вот!
Он сложил кукиш и ткнул Анне Юрьевне в нос. Чуть не ударил, она отшатнулась.
— Ни ко-пей-ки! — по слогам произнес Игнат и направился к своей машине. Оглянулся и издевательски добавил: — Целую ручки!
Полина не отличалась развитой интуицией и наблюдательностью. Чтобы обладать этими качествами, нужно быть внимательной к людям, а они интересовали ее не больше, чем звери в зоопарке. И все-таки Полина почувствовала что-то неладное. Последнее время она изображала трепетную нежную супругу, отодвинув на задний план рабочие дела. Но во время немногочисленных деловых встреч, наездов в офис она отметила, что отношение к ней изменилось. Это был не комплиментарный мужской интерес партнеров по бизнесу, не замаскированное желание что-нибудь выторговать, а — глупо представить — подспудная насмешка, едва ли не презрение. Ее обеспокоили странные ухмылочки, когда она заметила их третий, четвертый раз. Откуда ветер дует и что он надул? Насторожившись, Полина разглядела перемены и в поведении офисного планктона. Косые взгляды, улыбочки в сторону, шушуканье. Она заставала своих клерков за горячим обсуждением каких-то тем, но при появлении Полины Геннадьевны они замолкали и хватались за бумаги. Боятся — правильно, начальство надо бояться, и нечего лясы точить в рабочее время. Однако градус подобострастия заметно снизился. Что за черт?
Глаза ей открыла финансовый директор — женщина, с которой Полина не приятельствовала, но была на «ты» и поддерживала ровные отношения. Они слишком зависели друг от друга, чтобы поддаваться настроению и ссориться.
— Полина, как этот роман может отразиться на бизнесе? — спросила финдиректор.
— Какой роман? У кого роман? — сделала удивленное лицо Полина, подумав, что связь Игната с Цветиком стала достоянием общественности.
— В Интернете роман, «Когда скелеты выпадают из шкафов», кажется, так называется. Ты разве не знаешь? Вот дела! Полгорода зачитывается.
Полина похолодела. Всего было напечатано десять экземпляров книги. Один читал Игнат, второй — его любовница, восемь хранились в сейфе на всякий пожарный случай. Но чтобы эта рукопись появилась в Интернете!
— Ерунда, не обращай внимания, — постаралась изобразить беспечность Полина.
Долго искать в Интернете роман Белугина не пришлось, он был выложен на нескольких сайтах. Пробегая глазами первые главы, Полина кипела от ярости. Отчасти ругала себя — не догадалась предупредить Белугина, что данный опус — ее собственность, купленная за немалые деньги. Надо было запугать журналиста, забрать у него все электронные носители с текстом. Теперь расхлебывай. Когда Полина дошла до главы о себе, она уже не скользила по диагонали, а вчитывалась в текст. Ярость Полины переросла в бешенство. Сделать из нее экстрасенса,
колдунью, ведьму с котом Берией под мышкой! Выставить на посмешище, описывая, как она совокупляется с нечистью! Полина не смогла читать дальше, она впала в ступор. Неистовая злоба затопила сознание и вызвала психический шок. Единственное, что могло бы сейчас утешить Полину, — это убийство
