Наташка выполнила этот обычай и теперь с легким сердцем возвращалась домой.
Ей навсегда врезались в память слова деда:
— Может, я вернусь к вам, в следующей жизни, если встречу кого-то из вас, поверю и снова полюблю…
— Дай Бог тебе родить малыша здорового и счастливого! — желал ей вслед Захарий.
…Прошли пять лет. Николай Иванович заметно постарел и поседел. Он уже вышел в отставку, но не изменил своих привычек и каждый вечер, как только позволяла погода, выходил в сквер посидеть на лавочке, подышать свежим воздухом, полюбоваться листопадом.
Вот и сегодня пришел на свою лавочку. Присел, привычно оглянулся, нет, никого из знакомых стариков не увидел. Да и кто теперь подойдет к нему? Недавно умер Глеб. Никита ушел еще раньше. Оба не дожили до шестидесяти. Сердце подвело. А какие крепкие были мужики!
Вздыхает Чижов. Хорошо в сквере, тихо, но уж очень одиноко, неуютно и тоскливо. Не с кем словом обмолвиться. И вдруг к его ногам подкатился мяч, большой и лупастый, весь в крупный горошек.
— Дед! Давай в мячик поиграем! — услышал звонкий мальчишечий голос. И рассмеялся, увидев щербатую улыбку, смеющуюся конопатую рожицу:
— Лови! — отбросил мяч ребенку, тот поймал. Серьезно, во все глаза глянул на Николая Ивановича, и человеку вдруг стало холодно. Он увидел, как похож этот ребенок на его Алешку. Тот же взгляд, те же русые прядки волос, смешные уши — одно больше другого. Та же крупная родинка на щеке. И улыбка, какая снилась много лет подряд. Мальчишка смотрел на Чижова внимательно, словно хотел что-то вспомнить и не мог.
— Ну теперь ты лови! — бросил мяч Чижову.
— Как зовут тебя? — спросил мальчугана.
— Алешка, — ответил тот.
— А где твой папка?
— Он умер! У меня мама и аж две бабки с дедом!
— А здесь ты с кем?
— С мамкой! Вон она, газету читает! — указал на женщину, сидевшую на скамье напротив. Николай Иванович не без труда узнал Наталью. В ней ничего не осталось от той девчонки, какую он знал еще подружкой сына, потом назвал своею женой…
Кажется, это было совсем недавно, только вчера. Но куда делись озорные огоньки в глазах девчонки, беззаботная улыбка, не сходившая с лица. Эта женщина была лишь отдаленной тенью той Наташки, навсегда убежавшей в прошлое босиком и в расстегнутом халате.
— Наталья! Это вы? — встал человек и подошел к женщине, робко присел рядом. Ему хотелось о многом спросить ее, но слова колючим ежиком застряли в горле.
— Здравствуйте, Николай Иванович! — ответила сухо, холодно.
— Наталья, чей это малыш?
— Конечно, мой!
— Это понятно! Но от кого? — смутился окончательно.
— По-моему, вопрос смешной, и так все понятно!
— Да, но этого не могло быть!
— Не верите своим глазам? Вот так и я решила, что этот ребенок от Алеши. Кто ж еще мог стать его отцом!
— Но сын умер!
— Вот он, живой! Его копия, его портрет, и его у меня никто не отнимет и не уведет. Мы любим друг друга, и нам уже никто не помешает.
— А как же я? Ведь я его отец! — вспомнил Чижов.
— У вас есть справка. А у меня сын! — усмехнулась Наталья и позвала:
— Алеша, пошли домой, к своим! Не приставай к чужому дедушке! — торопливо повела мальчишку по аллее. Так поспешно уходят от памяти, какую не хочется ворошить никому и никогда…
