— Девочка моя ненаглядная! — целует руки.
— А почему ты дома не говоришь мне этих слов?
— Они всегда живут в моем сердце песней.
— Тогда поехали скорее отсюда. Я устала от этой дикости и пещеры. Я не могу больше быть здесь! Я задыхаюсь от брезгливости! От потных людей, от уборной во дворе, где через щели виден двор и я сама как на ладони, на виду у всех. Где воду пьют из бочек, а умываются над вонючим ведром. Где кот пьет молоко прямо из доенки. Прости, но мне не по силам оставаться дольше. Увези!
Иван, ни с кем не простившись, повез Светку в город, поняв, что она осталась чужой и уже никогда не станет своею…
— Нет, так больше нельзя! — говорит человек сам себе. Он понял, что и его постигла участь многих мужчин. Его, как и прочих, подкупила в Светке недоступность и неподатливость. Другие бабы легко и быстро отдавались ему. Не думая, что скажет о них Иван. Светланка была иною. Она не висла на шею, не брала человека штурмом, не спешила лечь с ним в постель и ничем не пыталась его привязать. Он сам завоевывал ее достаточно долго.
— Может, это и раззадорило, подкупило? — думал человек:
— Но если равнодушна ко мне, почему согласилась выйти замуж? Ведь столько неприятностей выдержала с родителями! А может, у нее кроме меня не было другого варианта замужества? Но тоже нет. Вокруг нее кружили многие, сам видел не раз. Была возможность уехать за рубеж и создать семью там. Но она предпочла меня. Значит, любила! Почему же я к ней отгорел? Устал! Она своей никчемностью убила во мне все. А ведь любил ее. Хотя, другие терпят и не жалуются. А приходится куда хреновее, чем мне. Дети держат? Но тоже не все их имеют. А разбегаться и не думают. Но почему Светка сама детей не хочет? Ведь баба, едри ее в корень! Может, родители не разрешают? Скорее всего! Но тогда зачем мне с нею жить? Оно, конечно, все заботы легли бы на мою шею. И все ж странно, о ребенке баба даже слышать не хочет. А значит, что-то за этим кроется. Видно, собирается уйти. Ну и ладно, переживать не стану, — размышляет Иван.
Шло время. Оно казалось безотрадно серым и бесконечным. В семье ничего не изменилось. Иван с утра уходил на работу. Жена ни разу не позвонила ему, как другим. Вечером он готовил ужин, а вскоре куда-нибудь уходил. Он чувствовал, что терпенье уже подводит. Ведь видел, как живут другие, и самому хотелось тепла и заботы, хоть каплю внимания и любви. Быть одиночкой при жене это не просто испытание, а мука, постоянная и больная. Как ни пытался человек отвлечься от своих мыслей, от проблем с женой, это у него не получалось.
И все же разрыв случился. Иван не готовился к нему. Все раздражение, скопившееся на бабу, прорвало, как чирей. Когда он отвез Светку к родителям, впервые за годы вздохнул свободно. Вроде и не допекала особо. Не брюзжала, никогда ничего не просила, не закатывала скандалы, когда возвращался домой уже к полуночи или под утро. Светка не спрашивала, где он был и не искала его. Она спала и не ждала Ивана. Было обидно, что о нем никто не беспокоится, не переживает.
Как-то раз вернулся домой уже утром, от женщины. Светланка не спала. Вышла из зала, глянула на Ивана и равнодушно сказала:
— Иди умойся.
Он глянул на себя в зеркало. На лице следы губной помады алели маковым цветом.
— Черт возьми! И я с ними через весь город ехал, — покраснел мужик. Светланка больше ни слова не сказала. Села за компьютер, повернувшись спиной к мужу. До самого вечера за ним просидела. Иван отсыпался после бурной ночи. Его не ругали, не будили, не закатывали сцен ревности. Жена просто отказалась делить с ним постель и постоянно спала на диване.
— Ну зато теперь оторвусь на полную катушку! — радовался, оставшись без жены.
Иван тщательно приводил себя в порядок. Мылся, брился, погладил рубашку и брюки, туфли довел до зеркального блеска. Он позвонил всем друзьям, объявил, что стал холостяком. Николай откровенно порадовался и поздравил:
— Теперь отдохни. Не спеши голову в новый хомут совать. Оглядись. Не торопись приводить домой! Выбирай и проверяй со всех сторон. Если б я на сегодняшний день остался бы свободным от своих, даю слово, до конца жизни не женился. Так все опаскудело и вымотало!
— Слушай, дружбан! Да ты счастливчик! Давай нынче намылимся к девкам! Во клево оторвемся! — предложил Димка.
— А твоя баба? — спросил Иван.
— Жена не стена, подвинется! — рассмеялся в ответ.
— Выпер? И даже сам отвез? Ну, ты круто обошелся! Все возился, терпел, а тут вдруг сделал вираж и спихнул к предкам на руки. Те, небось, рыдают от счастья. Вернулось сокровище! Поскорее забудь. Отоспись, отдохни хорошенько, почисти перышки и вперед на новые подвиги! — говорил Степа.
А вечером внезапно позвонила Светка. Впервые за все годы сама решилась. Иван ушам не поверил:
— С чего это вдруг? — Особо изумился, когда баба в любви призналась. Иван не поверил. Прожитые вместе годы убедили в обратном.
— О какой любви лопочешь? Знаешь ли ты, что это такое? Тебе не дано гореть. Воспитание не позволит, — морщился человек. И уж вовсе сбил с толку разговор с Михаилом Петровичем. Тот не просил принять дочь назад, как думал Иван. Бывший тесть потребовал обратного, никогда больше не возникать на пути Светланы.
— За отморозка меня держит, коль так подумал! Я же еще не свихнулся! Уж лучше одному жить, чем иметь такую жену! — смеялся Иван и поехал в деревню, объявить родителям о своей радости.
— Эх, Ванятка! Зряшное отмочил. Ить она верней собаки жила подле тебя. Не изменяла, с дома не бегала, не брехалась с тобой, ничего не вымогала. Жила тихо, как цветок в горшке, со всем стерпелась и смирилась. Где такую нынче сыщешь? — сетовала мать.
— Не любила она меня! Как к чужому относилась. Устал от Светки. Никакого тепла не видел. Не восприняла меня. Другим жены на работу звонят, беспокоятся. Мне никогда, ни разу не позвонила. Вроде, и нет у нее мужа. Даже обидно было, — вспомнил Иван.
— Детка мой, сыночек, не суди про всех баб одинаково. Не бывает похожих любовей. У каждого своя. А уж какая, в душу не залезешь, не пощупаешь. Если б не любила, не ушла б от родителев. Ить там жила, как у Христа за пазухой. Все кинула, на тебя променяла. С материнским запретом не посчиталась. А любила по-своему, как могла. Другого не дадено. Девкой к тебе пришла, в непорочности. Откуда знала про постельные премудрости, кто б научил, коль в доме про то не сказывали. Самому подсказать стоило, глядишь, растеплилась бы баба. Ты ж хотел враз все поиметь. Такого не случается. Годы надобны. У тебя терпенья не хватило, — говорила мать.
— Ни в Светке заковыка. Он сам ее не любил! — встрял отец и закончил коротко.
— Скоро сам поймет.
— Не думай, что сыщешь лучше. Все бабы не без горбов. Но у каждой свой. Едино свыкаться придется. А вот сумеешь ли? — загрустила мать.
Иван вскоре и впрямь приглядел женщину. Зачастил к ней. Но, помня первую оплошку, сам себе приказал не привыкать и не привязываться к бабе. Да и жениться не хотел. Зачем себя стреноживать?
Человек навещал женщину, но к себе домой не приводил. Та и не претендовала на место хозяйки в его доме. Ее вполне устраивали сложившиеся отношения.
К Ивану Нина относилась с легкой иронией. Грубоватая, прямолинейная, умела выпить и посмеяться от души, любила шутку, смех. У нее было много друзей и подруг. Еще бы! Работала женщина на таможне. Она и держалась независимо.
Как-то Иван спросил ее:
— Нин! А почему у тебя нет семьи?
Женщина громко расхохоталась:
— А где мужика найти? Подскажи адрес! Кругом одни козлы!
— Неужели все до единого? — обиделся Иван.
— Конечно! Исключений нет!
— Выходит, я тоже козел?
