отправителю».
Голос Дэвида был тихим и спокойным.
— Моя мама переехала.
— Куда?
— Не знаю. Адреса для пересылки писем она не оставила. — Дэвид закашлялся. — Я так и знал. Я знал, что она уедет, как только поймет, что я нашел новый дом. Мы с ней были совсем одни, и она не могла обо мне заботиться… Она много болела.
Дэвид скрепил письма резинкой. Макс смотрел на них, и понемногу его возмущение начало остывать.
— Дэвид, мне так жалко…
— Ничего. Госпожа Рихтер сказала, чтобы я считал Рован своим домом. Да я и сам так думаю. Мне очень жаль, что ты не можешь встретить Рождество с папой, но госпожа Рихтер вообще — то права: вы оба будете в большей безопасности, если ты останешься здесь, пока они не разберутся. — Он бросил взгляд на стеклянный купол. — Я тоже хочу кое в чем разобраться.
— Например? — Макс свесил ноги с края кровати.
— Твой рассказ сходится с тем, что я вижу на небе. Но разве госпожа Рихтер не говорила, что Астарота победили?
— Ну да, — поежился Макс. Он встал и посмотрел на купол: луна, белые точки, созвездия… А Дэвид читал их как книгу. Очень важную книгу.
— Тут везде его символ, — тихо сказал Дэвид. — Может, Астарота и победили, но вряд ли уничтожили.
Назавтра за Максом не явились ни мистер Макдэниелс, ни полиция. Вместо этого его позвали к телефону. Отец веселым голосом сказал, что поддерживает решение Макса остаться на праздники в Роване. Подарки он выслал экспрессом и обещает думать о сыне весь праздник.
В обеденном зале Макс столкнулся с мистером Винченти. Классный руководитель доедал булочку и просматривал газету. На первой странице сообщалось о краже очередной картины.
— Поговорил с отцом? — спросил мистер Винченти.
— Ага, — растерянно ответил Макс. — Все нормально. Что вы сделали?
Мистер Винченти сложил газету и вздохнул.
— Пришлось немного повлиять на его воспоминания и чувства. — Увидев выражение Максова лица, он поспешил добавить: — Не чувства к тебе, а как он отнесся к тому, что ты проведешь здесь праздники. Он тебя очень любит.
От этого странного разговора у Макса осталось смешанное чувство. С одной стороны, он был рад, что отец не запомнит всех гадостей, которые Макс наговорил. С другой, его беспокоило, что менять настроение оказалось так легко. Макс попытался стряхнуть с себя эти мысли и провел рукой по перилам, увитым остролистом и омелой.
Дэвид был уже в вестибюле и завязывал шарф.
— Я иду кормить Майю. Хочешь со мной?
Через несколько минут они уже шли по хрусткому снегу в Убежище. Снег падал всю ночь и окутал лес сверкающим белым одеялом.
Сторожка зимой была очень уютной. Из высоких окон струился солнечный свет, пахло свежим сеном и вычищенной песком древесиной. Ник крепко спал, в отличие от Майи. Похожая на серебристую газель, та кружила по своему стойлу, пока Дэвид дожидался коробочки с кормом. Когда Дэвид открыл дверь, Майя плавно вышла из загона и направилась прямо к Максу, прижалась к его ноге гладкой серебристой головой, изогнула шею и устремила на него глаза, похожие на золотые ядрышки миндаля, у Макса сразу поднялось настроение: усталость и грусть куда — то ушли, сменились светлым спокойствием.
— Так что Майя за существо? — спросил Макс, осторожно гладя ее по ушам.
— Улу, — сказал Дэвид и повел их на свежий воздух. — Улу приносят покой и понимание. Правда, неизвестно, есть ли еще такие, как она. Ее племя почти истребили в девятнадцатом веке за красивые шкуры и рога, а еще за то, что их кровь якобы позволяет понять любой язык. На них охотились коллекционеры и ученые всего мира.
Макс ужаснулся: как можно убить или обидеть такое грациозное и доброе существо?
Майя с опаской ступила на наст, вздрогнула, а потом опустила голову в коробку с фруктами и травой.
Когда Майя поела, Дэвид и Макс повели ее гулять по Убежищу. Они ходили по местам, где Макс еще не бывал: взбирались на гору, слушали лесную капель и крики диковинных птиц. Вдруг сверху скатилась целая лавина снега.
Макс поднял глаза, и у него перехватило дыхание.
Над ними на каменном выступе расположилась Йя — Йя. Ее черная львиная морда была запачкана кровью, от тела шел пар. За ней на порозовевшем снегу виднелось копыто. Йя — Йя смотрела на них, втягивая ноздрями морозный воздух, и Макс увидел в ее огромных жемчужных глазах собственное отражение. Йя — Йя заговорила голосом, принадлежащим как будто нескольким женщинам сразу.
— Приветствую тебя в этот день солнцестояния Майя! Приветствую вас, дети.
Она опустила сломанный рог.
— Здравствуй, Йя — Йя, — ответил Дэвид. — Я надеялся тебя увидеть.
Макс покосился на товарища: ему — то Дэвид ничего не говорил!
— В самом деле, дитя? Подожди, я спущусь.
Огромная кирин встала, поводила мордой по снегу и сошла на тропу. Макс застыл на месте: встретиться с Йя — Йя среди леса оказалось куда страшнее, чем пройти мимо нее, храпящей под одеялом в сторожке.
— Йя — Йя, Астарота уничтожили? — спросил Дэвид.
Йя — Йя шагнула вперед. Ее волосатый подбородок завис прямо над головой Макса.
— Почему ты спрашиваешь Йя — Йя? — прозвенел хор голосов.
— Потому что ты — Великий матриарх Рована. Только ты помнишь Солас в пору расцвета; только ты помнишь свет, что восстал против тьмы, когда пришел Астарот.
Распевные слова нагоняли на Макса сон. Мальчик молча поглаживал серебристую холку Майи.
Йя — Йя присела, коснувшись массивным телом тропы.
— Ты хоть знаешь, как на него похож? — спросила она после долгого молчания. — В твоем юном голосе отражаются слова и дух моего господина.
— Кто был твой господин? — спросил Дэвид.
— Мой господин был тем самым светом, что восстал против Астарота. Я была рядом, когда он поверг Врага. Я подопечная Элиаса Брэма. Я пыталась ему помочь, но Враг оказался слишком силен. Мой рог сломался о бок Демона, и меня отшвырнуло. Потом дворец обрушился, и земля провалилась.
— Но был ли Астарот уничтожен?
— Не знаю, как уничтожить нечто столь древнее и злое, — тихо сказала Йя — Йя. — Это древняя магия, она вплетена в сердце и корни мира. Говорят, тело Демона нашли, но я не знаю, что с ним стало. Когда пал мой господин, я уплыла на запад с остальными и оставила эти черные дни позади…
С извилистой тропы, по которой они пришли, послышались звуки колокольчиков и смех. Йя — Йя отвернулась и ушла наверх, а Дэвид отвел Майю к краю тропы. Из — за угла выехали ярко — красные сани, запряженные двойкой крупных гнедых. Нолан со смехом вез мистера Морроу, мисс Бун и двух шестикурсников.
— Эй, ребята! — крикнул Нолан. — С Йя — Йя говорили?
— Откуда вы знаете? — удивился Дэвид.
Мисс Бун подалась вперед. Нолан жестом указал на копыто и окровавленный снег.
— Я с Йя — Йя уже почти тридцать пять лет. Увижу ее след за милю!
Мистер Морроу пыхнул трубкой и плотнее закутался в шерстяной плед. Среди запаха сосновых иголок и нагретого солнцем леса табачный дым казался приятным.
— Двум юношам и улу с нами не поместиться, но возьмите — ка, — сказал учитель.
