команду. Я слышал, у тебя есть база?
— Есть, на Прашивой, только проверить все недосуг. Но там надежный человек.
— Проверь, проверь. Еще подумай об организации непрерывной разведки в интересах фронта. Наши войска вот-вот двинутся в Словакию. У тебя бригада большая, и из твоих хлопцев легче набрать разведотряд, снабдить его добротной связью, дать адреса явок…
— А что, Алексей Никитич, если во главе этого отряда поставить Клокова? Разрешите поискать его?
Клокова Алексей нашел за городом, в госпитале «Слияч», оборудованном в фешенебельном курорте на берегу Грона. Корпуса из белого камня возвышались на склоне горы вдоль шоссе на Зволен над самой рекой.
Клоков сидел на каменном парапете, за которым гнала пенистые воды река. Нахохлившись и кутаясь в пальто, накинутое прямо на больничный халат, он глядел в воду, ничего вокруг не замечая.
— Так-то ты встречаешь друзей? — пробасил Егоров.
Всеволод обернулся и какое-то время растерянно смотрел на Егорова, потом перекинул ноги через парапет и соскочил на тротуар.
— Алексей Семенович!
— Ну, здравствуй, как ты тут? — обнял друга Егоров.
— Лечусь вот. Пуля-дура шкарябнула по ребрам, да еще мина добавила, — мрачно произнес Всеволод. — Откуда ты узнал, что я здесь, в госпитале?
— А мне Петр Величко сказал.
— Какой Величко? Не знаю такого.
— Напрасно. Это спаситель твой. Ваши ребята несли тебя через фронт, но попали под огонь. Он затеял бой, чтобы вас выручить.
Клоков смутился.
— Я, конечно, благодарен Величко, только ничего не помню, без памяти был. Да и отряд жаль. Как-то там Митя?
— Резуто не пропадет, — успокоил Егоров. — Впрочем, всем сейчас тяжело. Я вот тебе после госпиталя хочу предложить одну работенку…
— Какую же? — насторожился Клоков.
— Совсем для тебя новую, неиспробованную.
— Ну, не мытарь, командир, говори.
И Егоров передал Клокову разговор с Асмоловым.
Всеволод достал из кармана сигарету и молча закурил.
— Ну что, согласен? — не выдержав молчания, спросил Егоров.
— Если надо, согласен, — ответил Клоков. — Только…
— Что «только»? — забеспокоился Егоров.
— Резуто надо как-то уведомить, что ли. А то получится, что в трудный момент я бросил его.
— У тебя тоже не будет легких моментов. А Митю мы уведомим через Асмолова.
СУРОВЫЙ ОКТЯБРЬ
Хёффле спешил. Повстанческая армия и партизаны, оборонявшие железную дорогу Жилина — Попрад, прервали движение воинских эшелонов на восток, откуда началось новое наступление Красной Армии.
Шеф генерала, Гиммлер, рвал и метал, требуя в ближайшие дни покончить с восстанием. Его страшило, что части Красной Армии могут спуститься с Карпат и соединиться с повстанцами. Хёффле заверил Гиммлера, что «повстанческая армия сидит в мышеловке». Осталось захлопнуть дверцы.
Восемь хорошо вооруженных немецких дивизий ждали сигнала, чтобы ринуться на обескровленных, вымотанных боями повстанцев и партизан. Хёффле собирался согнать их, как стадо, на самое узкое пространство в долине Грона и заставить сложить оружие.
А пока на дорогах урчали мощные грузовики, вывозя к огневым позициям снаряды, которыми Хёффле хотел задавить волю повстанцев. Булькало горючее, заливаемое в горловины топливных баков танков и бронетранспортеров. Оружейники деловито подвешивали кассеты с мелкими бомбами к «юнкерсам». Крутились валы типографских машин в Братиславе, печатая листовки, сочиненные имперским министром, «протектором» Чехии и Моравии Франком:
«Словаки в Банска-Бистрице и окрестностях! Сильные танковые части немецкой армии подготовлены к наступлению на ваш край. Борьба, на которую вас толкнули безответственные и антисловацкие элементы… подходит к концу… Сопротивление бесполезно… Прекратите бессмысленную борьбу… Кто добровольно сдастся, тот сохранит себе жизнь…»
…Католическая церковь приказала своим пастырям звонить в колокола по поводу «освобождения» каждого села, служить в костелах благодарственные молебны в ознаменование победы над сатаной, читать проповеди заблудшим и предавать анафеме упорствующих. По этой команде, как и полтора месяца назад, над горами понесся гнусавый звон. Тогда для фашистов это был сигнал бедствия. Теперь — благовест торжества.
Хмурым субботним утром девятнадцатого октября эсэсовская танковая дивизия «Адольф Гитлер» пересекла венгерскую границу и двинулась долиной Римавы в глубь Рудогорья — на Мурань и Тисовец. Это был сигнал к генеральному штурму позиций повстанцев. А с севера на Телгарт и Липтовску Осаду двинулась горная дивизия с танками. С запада, обходя Кремницкие горы, на Банска-Бистрицу шла полевая пехота с танками. Над ущельями поднимался сизый дым отработанных газов.
Измотанные в прежних боях, партизанские соединения и повстанческие части не смогли удержать политых кровью рубежей и начали медленный отход, сокращая и без того небольшую свободную территорию. Телгартская группа Ярослава Станека и бригада Егорова два дня сдерживали натиск горных егерей и танков противника. На третий день группа была окружена. Перекрывая треск пулеметов и разрывы мин, со склонов гор понеслись усиленные мощными репродукторами призывы немцев: «Партизаны Егорова и Станека! Вы окружены! Бросайте оружие и идите в плен! Кто сложит оружие и сдастся, обещаем безнаказанность!»
На наблюдательном пункте сидели Егоров, Станек и командир батальона капитан Грушка. Они видели, что вырваться можно только на Брезно, там кольцо егерей было слабее. Но кому-то надо принять на себя удар танков, когда они кинутся преследовать уходящих.
— Это сделаю я со своим батальоном, — вздохнул Грушка. — Мои солдаты говорят: «Смотрите, как дерутся русские партизаны далеко от своего дома. Как же мы должны биться у родного порога!» Я согласен с ними. Только мы не будем отвлекать на себя танки. Мы сами станем наступать в сторону Рудогорья. А вы прорывайтесь на Брезно. Танки мы задержим и, если милостив бог, после боя встретимся. Прощайте.
На рассвете батальон Грушки бросился в отчаянную атаку на немецкие танки. А главные силы яростным ударом сбили егерей и вырвались на шоссе, ведущее к Брезно. Сзади еще долго не утихал бой…
По горным дорогам, засыпанным, словно снегом, немецкими листовками, под градом бомб и снарядов отходили в треугольник Зволен — Бистрица — Брезно измученные повстанцы, отбиваясь от наседающих танков врага. Бои шли за Брезно, под Зволеном и в Кремнистых горах, у границ аэродрома «Три Дуба», с потерей которого прерывалась помощь повстанцам оружием и боеприпасами.
Ночью двадцать второго октября собрался президиум Словацкого национального совета вместе с руководителями Коммунистической партии Словакии.
Главный штаб партизанского движения Словакии предложил президиуму план перемещения отрядов
