Уроки буги все так же нравились Цацики. Пожалуй, это было самое приятное событие за всю неделю, и Цацики очень ждал четверга. Огорчало только то, что его тайна просочилась наружу. Цацики не понимал, как это произошло, но вдруг оказалось, что все знают о том, что он ходит на танцы.
Еще он не понимал, как быть с Сарой. Она, похоже, в него влюбилась. На танцах ему это особо не мешало, танцевать с ней было очень здорово, только он-то ее не любил. Ему не нравилось, что она ходит за ним по пятам. Возвращаясь домой, Цацики часто видел ее с подружкой у своего подъезда. Они смотрели на него и хихикали.
Они же наверняка и баловались по телефону — звонили и вешали трубку, когда отвечала Мамаша. Когда отвечал Цацики, они просто дышали в трубку и хихикали. Его это напрягаю. Мальчики в классе дразнили его, и Мария Грюнваль тоже.
По хуже всего было то, что Никлас из пятого класса назвал его геем. Буги-геем. Он сказал, что все парни, которые занимаются танцами, — геи. Подумать только — гей! А вдруг он будет геем, когда вырастет, просто потому, что любит танцевать?
Цацики не хотел быть геем, ведь ему нравились девочки. Но кто знает, может, он уже им стал — потому что больше всего ему нравился Пер Хаммар. Значит ли это, что он гей?
У Мамаши было два приятеля-гея, семейная пара. Очень милые люди, но по странному совпадению действительно танцовщики, так что кто знает, может, Никлас и прав.
Цацики не мог уснуть, так его волновал этот вопрос.
— Мамаша! — не выдержал он. — Мамаша!
— Ты что, не спишь? — спросила Мамаша, когда вошла к нему в комнату.
— Нет, — вздохнул Цацики. — Не могу.
— Полежать с тобой? — спросила она.
— Давай, — Цацики подвинулся.
Мамаша почесала ему спинку. Она была мастером по спиночесанию. Не было ничего приятнее, чем лежать в темноте рядом с Мамашей. А еще так он совсем не боялся говорить о сложных вещах.
— Мамаша, — прошептал Цацики. — А я обязательно стану геем, когда вырасту?
— Почему ты так говоришь? — Мамаша перестала чесать и уставилась на него в темноте.
— Потому что Никлас говорит, что только геи занимаются танцами.
— Он не прав, — сказала Мамаша.
— Да, но как узнать, гей ты или нет? — спросил Цацики.
— Этого не узнаешь, пока не вырастешь, — ответила Мамаша.
— Ну а геи хотят быть геями? — спросил Цацики.
— Человек такой, какой есть, — сказала Мамаша. — И нельзя этого стыдиться. Неважно, гей ты или нет. Главное — хороший ли ты человек.
— Думаешь, я буду геем? — спросил Цацики.
— Нет, — засмеялась Мамаша. — Уверена, что не будешь.
— Несмотря на то что я танцую?
— Йоран тоже танцевал буги, — возразила Мамаша. — Он же не гей.
— Совсем забыл об этом, — сказал Цацики. — Какое счастье!
— Что именно? — не поняла Мамаша.
— Что Йоран не гей. Иначе ты бы не смогла выйти за него замуж.
— Да, точно, — засмеялась Мамаша. — Ну а Расмус-Элвис? Он, по-твоему, ведет себя как гей?
— Нет, — сказал Цацики. — Никогда не встречал никого, кто бы так любил девчонок. Вчера он даже подсматривал за ними, когда они переодевались.
— Ты тоже подсматривал?
— Да, — смущенно признался Цацики. — Но я ничего особо не увидел. Расмус-Элвис мне все загородил.
— Это некрасиво, — сказала Мамаша. — Тебе бы понравилось, если бы девочки за тобой подсматривали?
— Ужас какой, нет, конечно! — сонно проговорил Цацики. — Почеши мне еще спинку. Чуть повыше, ага, вот тут… Слушай…
— Ммм… — так же сонно ответила Мамаша. Она и сама засыпала.
— Хорошо, что я не гей. Мне почти хочется, чтобы у меня была жена.
— Ты думаешь о какой-то конкретной жене?
— О Марии Грюнваль, — вздохнул Цацики. — А ты сильно любишь Йорана?
— Да, очень сильно, — сказала Мамаша. — Но тебя я люблю так же сильно, как всегда. Четыре раза вокруг Земли и обратно.
— Я знаю, — сказал Цацики. — Я знаю.
Снежный человек
Цацики получил письмо от папы Ловца Каракатиц. Он писал, что хочет приехать в гости. Он собирался в Копенгаген, а оттуда на поезде в Стокгольм. Цацики ужасно соскучился, но в то же время он немного волновался. Что будет, когда дома встретятся оба его папы?
— Да все будет хорошо, — говорила Мамаша. — Не волнуйся.
Но Цацики все равно волновался. И очень скучал.
Время пролетело быстро. Он и не заметил, как пришла зима. Они вовсю репетировали рождественские песни, а фрёкен, как всегда перед Рождеством, читала им о Марии и Иисусе. Правда, это начинало уже немного надоедать.
Всю неделю шел снег, и «Следопыты» (так называлась группа продленного дня, куда ходил Цацики) каждый день после уроков катались на санках. Надо было ловить момент, пока снег не растаял. Они едва успевали перекусить. Правда, сегодня Цацики пошел домой сразу после занятий. Он должен был убрать свою комнату и завернуть подарок Янису.
Мамаша и Йоран ушли за подарками. Цацики надеялся, что они купят ему сноуборд и машину на пульте управления. Это всё, что он хотел получить на Рождество, — кроме «лего», фломастеров, новой одежды и шимпанзе.
Его подарки были уже готовы. Йорану он сделал на уроке труда подушку. И вышил на ней буквы «DIF» — сокращенное название любимого спортивного клуба Йорана «Юргорден».
Мамаше он слепил на продленке красивую миску из глины. Дедушке нарисовал картину, а бабушке хотел подарить свою фотографию. И Янису тоже фотографию, и Элене, кузине из Канады, тоже.
Цацики мучила совесть — Элена часто писала ему, но Цацики как-то не успевал отвечать. У него было так много дел, да и к тому же он не знал, что писать. Что вообще пишут девочке, у которой уже появилась грудь?
Элена очень выросла, судя по фотографии, которую она прислала. Снимок сделали в Греции, в их деревне Агиос Аммос, и на Элене был новый купальник. Увидев ее, Мортен Вонючая Крыса даже слюни пустил и спросил, что это за красотка. Цацики снял фотографию со стены и спрятал в ящик, чтобы никто больше на нее не глазел.
В дверь позвонили, и Цацики побежал открывать. Он забыл, что сперва надо спрашивать, кто там. На пороге стоял снежный человек с сумкой в руках. В волосах у него запутались снежинки, усы сверкали от инея.
Прошло какое-то время, прежде чем Цацики узнал его.
— Папа, — промолвил он, окаменев. — Папа!
Янис широко улыбнулся и раскрыл объятья.
