– Еда? – подал голос Цеп. Он все еще подозрительно рассматривал гостя, но
Чина Чичеллино Чезарио искоса глядел на детей, те смотрели на него. В это время пилот сикорски следовал за Десадо Младшим, который уже подходил к Пропускному. С берега Ву наблюдал за тем, что происходит на палубе Корабля под названием RIVЕR PALAS.
Выглянув из-за опоры, Десадо решил, что драка может доставить ему новые ощущения. Он попытался вспомнить, когда в последний раз дрался… и не вспомнил. Возможно, он не дрался никогда? Во всяком случае, после мозгового пломбирования – нет. Хирурги ДЭА поставили пломбу, Младший избавился от зависимости, но и природный эндорфин перестал вырабатываться в выхолощенном мозге. Десадо лишился возможности испытывать удовольствие в каком-либо виде. Гало-бомбардировка сломала пломбу, теперь последствие приема синтетических афродизиаков не было бы смертельным, но Десадо крепился, хотя и испытывал тоску по прежним временам, казавшимся разноцветными в сравнении с теперешним черно-белым существованием.
Напасть на Ву? Он как-то заглянул в спортзал ДЭА, где тренировались несколько парней из охраны картеля, одетые в скользкие трико, в усиливающих удары сонических перчатках. Десадо тогда встал возле дверей, не привлекая к себе внимания. Белые плитки пола и стен, белые канаты… Старший тренер спортзала по какой-то своей прихоти оформлял бои нестандартным антуражем. Белый свет четырех софитов по углам квадратного ринга лишал пространство теней, оно напоминало скованное льдом горное озеро, окруженное заснеженными склонами. В холодном световом аду фигуры перемещались, наносили удары, пригибались и отпрыгивали. Атаке подвергались и зрение, и обоняние, и слух. Смешанные запахи пота, синтетики, пластика, острый дух дезодоранта агрессии, рассеиваемый над рингом скрытым пульверизатором… Играла музыка – какая-то классика, нервная, словно дрожащая, глухие звуки ударов и вздохи органично вплетались в нее – и иногда движения фигур в трико совпадали с ритмом музыки. Во всем этом был особый колорит, отчетливый декадентский оттенок. Десадо понимал, что этот оттенок присутствует, но не ощущал его на эмоциональном уровне, лишь отмечал факт его наличия… Один из охранников, получив удар по темени, что-то глухо промычал, мотнул головой и выплюнул красный сгусток, показавшийся в режущем свете кляксой густых чернил на белоснежном полу. Для усеченного нейропептидной пломбой сознания все это было лишено ценности. Десадо видел лишь то, что видел; его мозг впитывал движения, и музыку, и запахи, и цвета, но никак не преломлял то, что фиксировали органы чувств, воспринимая лишь неестественно четкую картинку, не утруждаясь эмоциями.
Но тогда он был наблюдателем, а сейчас мог поучаствовать в подобном лично.
Десадо достал из наплечной кобуры разрядник, проверил его и прицелился между лопаток Ву.
Тот не оборачивался. В его голове расцветала очередная
Десадо представил себе, как две короткие стрелки с мини-аккумулятором, способным выплеснуть в импульсе почти убийственное напряжение, проткнут одежду Ву и замкнут цепь его плотью, удмурт даже не вскрикнет – вздрогнет всем телом, голова судорожно запрокинется назад, он упадет навзничь, возможно, сломав себе шею…
Неинтересно. Младший вложил разрядник в кобуру.
У его ног лежал искривленный прут керамической арматуры. Кофейные потеки и вздутия означали, что по опоре саданули из мощного теплового оружия. Прут торчал наискось, нижний конец был утоплен в каменный осколок размером с кулак. Десадо поднял прут, прикинул вес осколка, решил, что сгодится, и очень медленно и осторожно двинулся к Ву. Поудобнее перехватив прут обеими руками, Младший занес его над плечом.
Позабыв об окружающем, Висконси утопал в желтом. Пароход, приводимый в движение водяным колесом, плыл мимо пристани, у борта стояли два мальчика и девочка, с ними мужчина – тощий и высокий, на носу третий мальчишка кричал громко: «Марк Твен! Твен!»
Десадо шагнул вперед. Не отрываясь, он смотрел в точку между лопаток Ву. Сикорски «Вмешательства» висел метрах в тридцати над рекой, в стороне от Корабля. Пилот, по пояс высунувшись наружу, в бинокль наблюдал за происходящим и махал свободной рукой, пытаясь привлечь внимание.
Висконси похлопал по рукояти револьвера на своем бедре и сощурился, хотя поля шляпы бросали тень на лицо и солнце не слепило. Пароход уплывал, дети уже не были видны за ограждением борта.
Десадо сделал еще один шаг. Теперь он стоял в метре за спиной Ву. Пилот закричал, размахивая биноклем.
Ничего не изменилось, река все также несла желтые воды, солнце светило и пароход уплывал, но Висконси спинным мозгом почувствовал, что черномазый, который уже некоторое время подкрадывается сзади, сейчас нанесет удар. Он повернулся, одновременно приседая, дубинка свистнула возле уха; успев заметить лоснящееся черное лицо и мускулистые руки, Ву без замаха, но сильно ударил кулаком снизу вверх.
Керамический прут вывернулся из пальцев Младшего. В груди екнуло, Десадо, тут же потеряв интерес к драке – слишком быстро, слишком больно, слишком опасный противник, – побежал к реке.
В сознании Висконси желтая река изогнулась, плеснув желтыми волнами в желтые берега, сузилась, одновременно леденея, наливаясь сияющей белизной, и стала нитью путеводного алгоритма, льдистым нервом проткнувшим картину жизни и разметавшим ее в клочья.
Не Висконси, а Ву увидел, как какой-то человек, держась за грудь, метнулся мимо него к каналу. Ву, а не Висконси, попытался ухватить человека за полу пиджака.
Десадо почувствовал, как его потянуло назад, и попытался вырваться. С отливом уровень воды понизился, на бетонном откосе оставалась жирная илистая полоса. Ступни Младшего поехали вниз, пола пиджака выскользнула из пальцев Ву. Десадо упал и на спине сполз в воду.
На палубе три с половиной и Чина смотрели, как один незнакомец неумело плывет к Кораблю, а второй стоит на берегу, безо всякого выражения глядя ему вслед. Этот второй держал длинную тонкую трубку. Пилот сикорски вновь высунулся из кабины, теперь в его руках было какое-то оружие. Ву полностью вернулся в реальность и раздумывал, что теперь делать. Десадо достиг Корабля, ухватился за нижнюю перекладину лесенки и вопросительно глянул вверх. Цеп покосился на Манка, тот кивнул, и Цеп пробурчал:
– Залазь.
Десадо быстро влез на палубу, осмотрелся и вдруг выхватил из рук Цепа помповый гранатомет. Чем-то щелкнув, он развернулся и выстрелил.
Младший не сумел устоять и с размаху уселся на палубу, когда из дула, оставляя за собой огненный след, с ревом вылетело небольшое темное пятно. Оно двигалось быстро, но не так быстро, как пуля, и его можно было отследить взглядом.
Реальность для Ву обернулась высоким, слегка аморфным человеком и стала очень опасной. Человек, лишенный черт лица, зато с необычайно длинными конечностями, взревел и, широко размахнувшись, направил в лицо Ву свой кулак. Скорость перемещения кулака, небольшого и темного, была такой стремительной, что позади него оставался огненный след. Ву повалился на бок, а всполошившийся пилот сикорски выстрелил. Оглушив Ву ревом и ошпарив щеку волной жара, кулак пролетел мимо и разорвался где-то позади.
В круглом магазине под стволом имелось еще четыре гранаты; Десадо как раз успел перезарядить оружие и собрался подорвать лежащего Ву, когда что-то защелкало о палубу, выплескивая в воздух фонтанчики древесных осколков. Один из этих фонтанчиков подобрался к ноге Десадо, вспорол штанину и поранил кожу. Пилот сикорски прекратил стрелять – он перезаряжал свое оружие, одновременно что-то крича в микрофон рации. Младший, от боли позабывший про Ву, поднял ствол вверх и, не целясь, выстрелил. Несколько секунд спустя в тридцати метрах над каналом разрослось второе солнышко, небольшое и красное, и проглотило сикорски.
Темный аморфный человек, который собирался отправить Ву в нокаут, исчез. Удмурт встал на четвереньки и отступил под прикрытие опоры.
Младший оперся спиной о металлический шест, на котором был стробоскоп,
