— Кто тебя послал? — спросил Визант, сев, напротив, на стул, опёршись руками о спинку.
Пленник сидел на стуле с наручниками на запястье, упрямо потупив взгляд.
— Хотя я знаю кто. Спирин, мой смертельный враг. А раз так, то и все его подельники мои враги. Он убил мою подругу, а ты хотел убить меня. Поэтому я прикончу тебя без всякой жалости. Но не сразу, а после того, как ты выложишь всю правду. Вот им, — Визант кивнул на двух охранников. — Они знают, как развязывать язык.
Пленник, похоже, не был настолько мужественен, чтобы умереть с достоинством несгибаемого воина.
— Даже если я вам всё расскажу, вы меня ведь не отпустите, — брякнул он в лихорадке страха, когда двое крепких молодцов схватили его за руки и намеревались сделать какой то укол.
— Конечно. А зачем тебя оставлять в живых? — равнодушно объяснял Визант.
— Может, вы ошибаетесь. А вдруг пригожусь?
— Крокодиловы слёзы. Скольких ты убил?
— Вашу подругу я не убивал.
— Почему я должен тебе верить? Ты на стороне моего врага, следовательно, соучастник. И кроме насилия вы ничего не признаёте. Либо вы — нас, либо, мы — вас. Всё просто. Не я на тебя сегодня покушался, — злорадствовал Визант, хотя в душе не имея особого удовлетворения от того, остался ли бы, жив, сидящий перед ним, или нет.
— Я делал это сегодня без удовольствия, по приказу. А к вашей подруге я не имею никакого отношения. Это провокация, вас водят за нос, — воскликнул он, как обвиняемый высказался бы в лицо судье.
— Тогда говори всю правду.
— Поклянитесь, что отпустите меня.
— В твоём ли положении требовать чего-то?
— Освободите меня, и я исчезну для своих хозяев.
— Ещё бы. Уж они не оставят тебя в живых, когда узнают, что ты побывал здесь.
— Я могу даже помогать, а вы будете контролировать меня с помощью своих электронных жучков, — требовал пленник на пике отчаянной борьбы за жизнь и достоинство, которое, оказывается, не чуждо даже подонку.
— Давай попробуем. Только я предлагаю русскую рулетку. Если сканеры будут показывать, что ты врёшь, я кручу барабан с одной пулей и нажимаю спусковой крючок.
— Идёт, — машинально бросил пленник.
Помощники усадили пленника за стол с полиграфом и подключили к его толу сенсоры.
— Начинай, — Визант вытряхнул пули из револьвера, вставив в барабан одну.
— Мой босс — Спирин. Об убийстве Щербаковой, мы узнали из прессы. Он нам объяснил, что не имеет к этому отношения, и что это провокация против него. Да и тело её не нашли. А не дурачат ли вас вот эти люди? — пленник указал взглядом на напарников Византа, не понимавших по-русски.
— Там остались следы крови и плоти. Пули с остатками телесной ткани, особенно, черепно- мозговой, — воскликнул Визант.
— Искусная фальсификация, — кричал пленник.
Он взбудоражил в Александре надежду и в туже секунду уничтожил её, ставя его на грань животной ярости. Он крутанул барабан пальцами и нацелил револьвер в его голову, когда тот зажмурился, опустил ствол и нажал на спусковой крючок. Боёк щёлкнул в пустое гнездо.
— Тебе повезло, — успокоившись, произнёс Визант и покинул подвал.
В комнате на первом этаже к нему вошёл руководитель группы безопасности.
— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил Визант.
— Ничего. Можем даже не допрашивать, если вы не хотите. Только вживим ему микропередатчик, работающий от тепла тела.
— Свяжите меня с боссом.
— С каким?
— С Дюраном. С кем же ещё? — возмутился Визант.
— Я могу выйти на связь только со своим непосредственным начальником, — беспристрастно отвечал главный.
— Что за игры? Я всегда имел дело непосредственно с ним, — недовольно высказался Визант.
— В этом вопросе я бессилен, но передам вашу просьбу своему боссу.
— Хорошо, хотя бы так.
Вскоре Визант увидел по монитору лицо неизвестного ему человека.
— Пленник утверждает, что люди Спирина не убивали Щербакову, — сразу высказался Александр. — Если вы в курсе дела.
— Я в курсе дела. Ваша подруга жива. В любое время вы можете её увидеть, — как гром среди ясного неба разразилась эта фраза.
Александр не знал, как выразить бурю сложных эмоций, то ли ликовать во весь голос, то ли обрушиться на собеседника с неистовством всего оскорбительного арсенала русского языка.
— Значит, это ваша инсценировка? — вместо этого сухо констатировал Визант.
— Я сожалею, что вы всё это испытали. Но мы вынуждены были это сделать, — невозмутимо ответил неизвестный.
— В том числе и подставить меня полиции?
— Она жива, следовательно, вы ни в чём не виновны, — человек Дюрана отключил связь.
Радость от воскрешения Веры имела привкус раздражения и злости из-за обмана. Когда тебя обводят вокруг пальца, да ещё так бесцеремонно — пусть и ради твоего блага, никакие извинения не компенсируют чувство обиды.
Главный охранник принёс Византу лист с адресом.
— Вы найдёте её здесь.
Он окликнул её, когда она приближалась к подъезду многоквартирного дома. Удивление, смешанное с испугом, сменилось на лукавство во взгляде.
— Значит, ты уже всё знаешь, — заключила она.
— Может и не всё. Но хорошо то, что хорошо заканчивается, — строго изрёк он.
За чашкой кофе, в её квартире, он поведал об истории вчерашнего покушения на него.
— Мне очень жаль, — произнесла она, подняв на него спокойные глаза.
— Но какой был в этом смысл?
— Я давно боялась, что Спирин меня уберёт. Тайно вступила в сговор с людьми Дюрана. Мы решили инсценировать моё убийство. Спирин должен был поверить, что его подставили. Он также понимал, что не убедит тебя в обратном, и решил воспользоваться этим случаем в качестве шантажа. Он надеялся, что хотя бы избавится от тебя, когда ты попытаешься убить Дюрана.
— Уж слишком запутанный сценарий, — воскликнул Визант.
— Дюран рассчитывал избавить тебя от заклятья, имитируя сцену покушение. Тут без шоковой терапии не обойтись.
Александр был сражён её словами, высказанными спокойным тоном.
— Как же объяснить следы преступления в твоей квартире. Кровь и всё прочее, — яростно возмутился он.
Вера вяло ухмыльнулась.
— Фирма Дюрана преуспела и здесь. Они могут регенерировать и кровь и ткани, даже головного мозга.
— Вот как. Им не составляет труда сфабриковать любые улики? — уже сдержаннее заключил Визант.
— Наверное.
— И всё же люди Спирина пытались меня убить вчера. Значит он в игре и руки у него длинные.
— Хотя может вовсе и не у него. Скорее, он сам, чья то рука, или даже палец, — резюмировала Вера,
