Я сунул учебники в его кожаный ранец и повернулся к нему.
– Послушай, Петер, – сказал Клаус, укоризненно помахивая пальцем, – я больше не буду допускать тебя к своим делам.
Он старался выглядеть значительным.
– Думаю, юнгешафтфюрер, – добавил он, – может иметь секреты даже от своего собственного брата! Разве я просматриваю твои книги и бумаги?
В ответ он получил пощечину.
Мгновение Клаус выглядел разъяренным, затем принялся смеяться, потирая щеку:
– Черт возьми! Кажется, ты вовремя усвоил новые методы воспитания фон Метцша.
Я подался вперед, заинтересовавшись.
– Что ты имеешь в виду? Кто тебе сказал о фон Метцш?
Он снова принял надменный вид, который я не переношу. Эта поза делала его похожим на павлина, распустившего хвост, который наблюдает за брачными танцами облезлых, линяющих уток.
– Fuhrerprinzip (принцип лидерства), – объяснил он мне безапелляционным тоном. – Новый воспитательный метод, вводимый Штрайхером, нашим руководителем, чтобы мы, школьники, стали хорошими немцами и знали все о стране и об опасностях, которые ей угрожают.
Он посмотрел на меня снизу вверх.
– Две самые большие опасности – это коммунизм и евреи. В дальнейшем учителя и профессора уже не будут дряхлыми седыми бородачами, отставшими от времени. Это будут молодые специалисты из СС или, по крайней мере, члены партии.
Клаус искоса бросил на меня взгляд, желая убедиться, произвела ли на меня впечатление его новая роль многообещающего эксперта по политическому воспитанию.
– Все учителя будут иметь звания, как в армии. Время от времени они будут докладывать по инстанции о наших успехах в учебе и расовых достижениях.
– Что ты имеешь в виду под «расовыми достижениями»?
– Достижениями, достижениями! Ну, это количество евреев, которых мы разоблачим в школе или на улице. Боже мой, чему тебя учили?
Я позволил ему продолжать, потому что хотел получить от него больше информации.
– О чем это я? Ах да, дело касается наших учителей… В прошлый понедельник новый директор школы вызвал нас всех и объяснил, почему фюрер решил уволить всех неблагонадежных. Большинство из них – это бывшие коммунисты или лица с примесью еврейской крови. Существовала угроза того, что они могли испортить нас порочными методами воспитания.
Он заговорил вдруг унылым тоном:
– Некоторые нам нравятся. С теми же, кто не нравятся или кто не члены партии, мы всегда начеку. Юнгбанфюрер рекомендовал нам присматриваться к ним и делать пометки о каких-нибудь странностях в их поведении. Нам нужно сообщать обо всем, что они делают и с кем говорят, следить за тем, куда они ходят.
Он скривил губы и раздраженно хмыкнул. Затем вздохнул:
– Это работенка! Весь этот материал следует сдавать «фенляйну», который передаст его «штамму». Тот, в свою очередь, вручит его «гебиту», и далее материал пойдет к «обергебиту». Что касается того, как поступит с ним «обергебит», то это нас заботит меньше всего. Но больше всего раздражает то, что это часто ведет к неприятностям. Достается всегда именно тому парню, который первым сообщит. Поэтому в действительности, когда учитель ведет себя сомнительно, мы обычно не очень спешим докладывать об этом.
Я несколько опешил.
Но мне очень хотелось узнать, что ему говорили о фон Метцше, недавно назначенном декане университета.
– Кто такой этот Метцш?
Клаус ответил пренебрежительным тоном:
– Ты и вправду ничего не знаешь! Генерал-лейтенант Хорст фон Метцш был назначен Юлиусом Штрайхером на высший командный пост в германском преподавательском корпусе. Наша образовательная система должна строиться по образцу иерархической военной системы СС. Также будут введены телесные наказания, но мы не особенно боимся этого. Черт возьми! Сделай маленький промах – и они зададут тебе трепку!
Он сделал короткую паузу. Но, не желая, видимо, упустить столь благоприятный шанс продемонстрировать свою полную подготовленность исполнять обязанности юнгешафтфюрера, Клаус продолжал:
– После назначения Метцша произошло еще одно изменение. У нас теперь два дополнительных часа в неделю для постижения расовой теории. С прошлого месяца вменено в обязанность вывешивать каждый понедельник на стенах школы свежий выпуск «Штюрмера».
Что такое «Штюрмер» («Штурмовик»), мне известно. Это еженедельная газета, издаваемая Штрайхером. Она затрагивает исключительно расовые проблемы, особенно еврейский вопрос.
Листая газетные страницы, сталкиваешься с карикатурами на евреев, выполненными в гротескном виде. Печатный текст призван раскрыть глаза общественности на «угрозу, исходящую от израэлитов». Газета снабжает читателя конфиденциальной информацией о контролировании евреями промышленности и торговли, печатает списки недавно раскрытых тайных обществ и много других материалов подобного рода.
Имеются также новостные сюжеты на ту же тему. Регулярно публикуется очередной рассказ об изнасилованной евреем немецкой девушке, которая произвела на свет уродливого младенца. (Кроме того, регулярно печатались выдержки из «Протоколов сионских мудрецов», истории о ритуальных убийствах немецких детей евреями и т. п. –
Я знаю о евреях практически все. Тем не менее нахожу подобные материалы довольно глупыми.
Мне известно также, что фюрер любит читать «Штюрмер» и что он с нетерпением ждет момента, когда ему положат на стол новый выпуск газеты, еще пахнущий типографской краской.
Увидев, что я погрузился в раздумья, Клаус вновь принялся за домашнее задание.
Я заглянул через его плечо. Клаус писал:
Глава 3
ВОСПОМИНАНИЯ О БАВАРИИ
Лето 1938 года. В течение двух дней мы находились в Зоненвендлагер (летний лагерь гитлерюгенда) в Урфельде на берегах озера Вальхензе в местечке Гармиш в Баварских Альпах.
Мы собирались провести большую часть своих каникул в прекрасных заповедных природных условиях. Виттенберге казался теперь очень далеко. Очутившись лицом к лицу с горами, вершины которых покрыты вечными снегами, ощущаешь себя в совершенно необыкновенном мире и новой обстановке. Природный ландшафт, кажется, дышит свободой и чистотой. Все выглядит просто и легко. Здешняя жизнь разительно отличается от атмосферы преследований, тревоги и депрессивного состояния в Бранденбурге.
Или, может, это просто мой искаженный взгляд на мир? Ведь у меня остались неприятные воспоминания о последних днях пребывания в Виттенберге.
Меня утомила вся эта зубрежка, которой я должен был заниматься, чтобы получить аттестат, – теперь я бакалавр искусств. А то, что произошло потом дома, меня окончательно добило.
Несколько месяцев назад Лена познакомилась с молодым унтерштурмфюрером СС (шутцштафелем). С
