методической настойчивостью были покорены независимые государства Средней Азии — Хива, Бухара и Коканд.
Не смотря на всяческие препятствия чинимые англичанами на очереди скоро вновь стал Афганистан. И деятельность по вовлечению этой свободолюбивой страны в лоно Российской империи велась не только в торговой или военной областях. Правительственные эмиссары, большие и маленькие с помощью подкупленной азиатской знати пытались перетянуть на свою сторону если не народ полностью, то хотя бы племя или род. И это зачастую им удавалось.
Наиболее характерным примером такой политики является обращение ста туркменских старшин и родовых авторитетов к Белому царю с тем, чтобы он взял под свое покровительство земли туркмен находящиеся по обе стороны Аму-Дарьи, в том числе и относящиеся к северным провинциям Афганистана. Только подписание Конвенции 1907 года о разделе сфер влияний на Востоке не позволило России взять в свое подданство афганских туркмен.
Дальнейшему освоению Востока помешала революция 1917 года, которая разрушив символы империи и, упразднив ее структуру, тем не менее, не смогла уничтожить главного — имперских амбиций, которые вскоре перекочевали из кабинетов и собраний политиков в полонизированные умы масс.
К первой четверти ХХ века фантазий и прожектов покорения восточных земель было сочинено и опубликовано предостаточно. Вслед за Пушкиным, объявившим, что рано или поздно «сбудется для нас химерический план Наполеона в рассуждении завоевания Индии», о том же грезилось и другим русским авторам, в частности Ивану Бунину с его вечной тоской по общей арийской Прародине, с его пожизненной тягой в Индию, где «обитали наши пращуры» где любой из нас может испытав «сильное, живое чувство первобытного, теплого, райского».
Многие из них в своих утопических романах рубили окно в Азию и омывали сапоги в Индийском океане, предварительно утопив в нем ненавистных англичан.
Возможно, подобные книжки в детстве были любимым чтением наших будущих революционеров. Во всяком случае летом 1919 года, в разгар гражданской войны, Троцкий сочинил секретный меморандум, в котором предлагал радикально изменить направление революционной экспансии — с Запада на Восток — и начать «подготовку военного удара, на помощь индусской революции», срочно сформировав «конный корпус (30 000 — 40 000 всадников) с расчетом бросить его на Индию», поскольку-де «международная обстановка складывается так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии».
План Троцкого, как известно, не был осуществлен, зато еще в двадцатые-тридцатые годы тема экспорта революции в Индию перекочевала в советскую фантастику. «Всем! Всем! Всем! Английские колониальные власти изгнаны из Индии. Русская Красная Армия перешла границы Индии и спешит на помощь повстанцам. Да здравствует всемирная революция!.. Индусским восстанием руководят 50 тысяч комсомольцев, окончивших в Москве Коммунистический Университет Трудящихся Востока и владеющих всеми языками Индии. Комсомольцы проникли через Хайберский проход… Через неделю над Калькуттой развевались красные знамена… Советский Союз Индии…»
Тогда был особенно модным лозунг о неизбежности мировой революции, ведущий к осчастливливанию народов. И совсем не важно хотят или не хотят народы этого счастья, за них решит русский пролетариат. Ведь ни для кого не секрет, что некоторые партийные лидеры открыто призывали оказать необходимую, в том числе и военную, помощь не только закабаленной Индии, но и Веймарской республике, другим локальным мятежам вспыхнувшим вслед ноябрьскому перевороту, которые, в конце — концов, не поддержали те ради кого они затевались. Сегодня трудно сказать, что удержало Советскую Россию от посылки в Европу революционных дружин. Может быть, постоянная грызня, между большими и маленькими вождями, может быть наше российское авось, а может быть Его Величество Случай. Тот самый Случай, который вернул в казармы казаков Орлова, посланных Павлом в неведомый Афганистан и далее в Индию, который всячески препятствовал совместному восточному походу Наполеона и Александра I, который в конце — концов не дал воплотиться в жизнь планам Александра II. Самодержцы, облеченные всей полнотой власти, за всю историю развития отношений с Востоком, так и не смогли исполнить завет Петра Великого — прорубить окно через Афганистан в Индию.
Октябрьская революция и установление советской власти в России были восприняты афганским эмиром Хабибуллой-Ханом равнодушно. Он не смог сделать для себя никаких реальных выводов из этого, продолжая во всем слушаться английских советников. Партия младоафганцев, решительно настроенная против британского засилия в стране, выдвинув свою освободительную программу, начала подготовку к государственному перевороту, главной целью которого было свержение проанглийского ставленника Хабибуллы-Хана. Власть предполагалось передать его третьему сыну Аманулле.
20 февраля 1919 года, во время нахождения на охоте в своей зимней резиденции — Джеллалабаде, Хабибулла-Хан был убит. Сейчас же после получения вести о его смерти, в Кабуле было организовано, при благоприятном отношении видных представителей духовенства и матери Амануллы, провозглашение последнего — эмиром. Но одновременно с этим и находящийся в Джеллалабаде брат Хабибуллы — Насрулла, в свою очередь провозгласил себя эмиром.
Внутренние проблемы были быстро урегулированы, поскольку перевес был на стороне Амануллы, захватившего скоро в свои руки казначейство и признанного губернаторами Кандагарской, Гератской и Мазари-Шерифской провинций. Войска тоже оказались на его стороне. Этим и была в дальнейшем решена судьба Насруллы-хана, который был заключен в тюрьму, где вскоре и погиб.
Быстро справившийся с внутренней неурядицей Аманулла-Хан провозгласил лозунг борьбы за независимость Афганистана и этим, в конечном счете, отвлек своих внутренних противников от цели захвата престола. Встречая величайшее сочувствие, он начал создавать армию для войны с Англией. Вскоре началась третья англо-афганская война, которая закончилась так же как и вторая — сепаратным миром. Но в отличие от предыдущей войны, Афганистан получил право самостоятельно решать все свои внешне и внутриполитические проблемы.
Видя дальнейшую силу и процветание страны в перспективных, и долгосрочных реформах, Аманулла-Хан задался целью перестроить страну по-своему. В первую очередь он создал стройный централизованный аппарат, в котором строго оговаривались функции отдельных ведомств. Затем была проведена реформа по районированию страны на новых началах и созданию новых административных центров в областях. В Кабуле, при центральном правительстве был организован Госсовет в составе 25 человек, а на местах — совещательные собрания. Духовенство было окончательно лишено права распоряжаться вакуфными землями, которые были конфискованы и распроданы правительством. Права прежних казиев (судей по шариату) были сильно урезаны новыми законами о правосудии, путем введения гражданского, уголовного и военно-уголовного кодексов. Были отменены пытки. Среди ряда других мероприятий следует отметить организацию министерства просвещения и школьной сети по всем городам, учреждение женских школ с привлечением немецких и французских преподавателей, командировку за границу молодежи для получения общего и военного образования, а также создание ряда военных школ по всем трем основным родам войск под руководством турецкого военно-инструкторского состава. Кроме того, была проведена большая работа по формированию новой армии, оснащению ее современным оружием и даже боевыми самолетами.
Планировалось снятие чадры и чалмы, принятие законов о запрещении многоженства и ношении европейской одежды для всех. Однако эти последние реформы, резко затрагивающие быт населения, на Всеафганской джирге в августе 1928 года, были провалены и в дальнейшем послужили главным аргументом в борьбе духовенства против эмира-реформатора.
Анализируя реформаторскую деятельность Амануллы нельзя не сказать, что в своей основе она подчинена главному — сделать как можно больше агрессивных преобразований в стране в самые короткие сроки. Казалось бы, при этих условиях в стране должна была создаться экономическая и политическая стабильность. Однако последующие события рисуют другую картину. Важным является, прежде всего, то обстоятельство, что основная часть населения Афганистана, почти совершенно некультурная, не могла учесть значение всех этих реформ и оценить деятельность самого Амануллы-Хана. Кроме того, общее положение крестьянства и скотоводов с началом реформ ухудшилась, так как на их плечи легло основное бремя преобразований. Наряду с этим ограничение прав духовенства, финансовый кризис внутри страны, рост дороговизны, усиленные поборы правительственных чиновников, принудительные, зачастую
