— Король настоял на своем.
— В таком случае я, разумеется, вынуждена подчиниться воле короля.
Я отвернулась в сторону.
— Анна, я хотел дать тебе совет.
Я медленно повернулась к нему.
— Совет? В последнее время я только и делаю, что получаю советы.
— Относительно твоего положения в семье Кларенса…
— Какой ты мне можешь дать совет, если тебе нет до меня никакого дела? — Обида в моей душе взвилась ярким факелом. — Вчера ты меня едва заметил. У тебя не нашлось для меня ни одного доброго слова. Было ли приятным мое путешествие? Нет, не было! Неужели тебе больше нечего было мне сказать? Ведь мы не виделись целый год! Почему я должна выслушивать твои советы?
Я была недовольна собственной язвительностью, но мне стало немного легче. Пусть Ричард почувствует то, что вчера почувствовала я! И я тут же увидела результат своей вспышки. Глостер побледнел, как будто я ударила его по лицу. Но я не раскаивалась. Он первый сделал мне больно!
— Мне ясно, что между нами все кончено. Разумеется, если только ты не положил глаз на мое наследство.
Последнюю фразу я добавила, вспомнив разговор в Тьюксбери.
Он побледнел еще сильнее, если только это было возможно.
— Анна, я понимаю, как это выглядело. Но я не осмелился…
— Что ты не осмелился? Я слышала, что ты способен на все, а ты говоришь «не осмелился».
— Что?
Глостер озадаченно сдвинул брови.
— Разве не ты зарезал моего мужа, когда он стоял перед тобой безоружный и беззащитный? Ты сделал это совершенно хладнокровно, к тому же в стенах храма.
Я презрительно скривила губы, ожидая, что Ричард станет защищаться и оправдываться. И молила Бога, чтобы он это сделал.
К моему ужасу, этого не произошло. Лицо Глостера вспыхнуло гневом. Прежде чем я успела отступить, его пальцы свирепо сжали мою кисть, вынудив меня замереть на месте.
— Сейчас не время для этого, — прошипел он мне на ухо. — Слишком много слушателей. Слишком много заинтересованных лиц. — Я уловила в его голосе тревогу. — Я лишь хотел тебя предостеречь. Не позволяй им… — Он осекся и выпустил мою руку.
Не позволяй им чего? Не позволяй кому?
У меня за спиной вырос Кларенс.
— Мы готовы, леди Анна. — Он холодно, как мне показалось, кивнул брату. — Увидимся в Лондоне, Глостер. Я буду там через неделю.
— Не медли, — отозвался Глостер. — Ты нам понадобишься, если слухи подтвердятся и в Кенте действительно вспыхнул мятеж.
Вот оно, опять. Явное противостояние, не имеющее отношения к часто встречающемуся между братьями соперничеству. Я перевела взгляд с Ричарда на Кларенса и обратно. Напряжение нарастало, но ни один из них не решался первым сделать шаг к открытой агрессии.
А потом все закончилось. Кларенс вскочил на коня, а Глостер подал мне руку, помогая войти в паланкин.
— Благодарю вас, милорд.
— В прошлой жизни я был для тебя Ричардом, — прошептал он, подкладывая мне под локоть подушечку.
Услышав это, я чуть было не растаяла, но все же взяла себя в руки.
— В прошлой жизни я думала, что вы меня любите, — холодно заметила я.
Это положило конец нашей так и не начавшейся беседе.
Я хотела ехать верхом, но вынуждена была смириться с принятым за меня решением. Кларенс счел, что ему проще сопровождать никому не известную даму, скрытую за плотно задернутыми шторками паланкина, чем демонстрировать любопытным и не всегда доброжелательным взорам вдову предводителя Ланкастеров. Впрочем, в этом были и свои преимущества. Раздраженно задергивая занавески, я вынуждена была это признать. Одним из них было полное уединение. Как только мы выехали на дорогу, я разжала кулак и посмотрела на скомканный клочок пергамента, вложенный в мою ладонь Ричардом. Я старательно разгладила пергамент и прочитала следующее:
«Ты взрослая. Никто ни к чему не может тебя принудить. Они попытаются убедить тебя уйти в монастырь. Не слушай их».
В записке не было ни обращения, ни подписи. Ничего, что указало бы потенциальному недругу на то, кто и почему написал это загадочное предостережение. Я нахмурилась, внимательно вчитываясь в наспех начертанные строки. Зачем Изабелле или кому-либо еще убеждать меня уйти в монастырь?
Занавески раздвинулись, и в просвете показалось улыбающееся лицо Кларенса.
— Тебе удобно?
— Вполне.
— Скоро мы будем в Уорике. Мы очень рады, что ты наконец-то вернулась.
Его привлекательные черты выражали братскую заботу о моем благополучии.
Что он задумал? Ведь не из родственных же чувств он настоял на моем переезде в Уорик? Я вынуждена была признать, что мне не под силу понять ход коварных мыслей зятя, и с глубоким вздохом откинулась на спинку сиденья, сжимая в кулаке записку Ричарда. Когда-то я хранила подобное послание только ради того, чтобы ощутить близость с ее автором. Теперь я и сама не знала, как мне к нему относиться. Что касается содержания записки, то здесь мне все было ясно. Убеждать меня было не нужно. Я торжественно поклялась себе, что никогда в жизни не уйду в монастырь. И никто меня к этому не вынудит. Да никто и не станет мне этого предлагать.
Кому это может понадобиться?
За деревьями показались мощные башни замка Уорик. В заходящих лучах солнца они лучились теплом и радушием. Я отдернула шторки паланкина, чтобы полюбоваться знакомыми стенами, изящными изгибами Эйвона, свежей июньской зеленью. На меня нахлынули счастливые воспоминания детства. Хотя мы проводили здесь гораздо меньше времени, чем в Миддлхэме, это обычно бывало в разгар лета, когда река мелела, а сады изнывали от жары. На отмелях плескались лебеди со своим пушистым выводком, а будущее было радужным и вполне предсказуемым. Предложение пожить здесь казалось мне очень заманчивым. Ведь меня ожидали родные стены, любовь близких и забота старых слуг. Никаких шпионов, слежки, подозрений, необходимости спасаться бегством… Никаких обид, оскорблений, приступов ревности, заговоров… Возможно, здесь я снова буду счастлива.
Единственное, что меня беспокоило, это мысль об Изабелле. Как она меня примет? Этого я не знала. Как и того, что я буду чувствовать, попав в полную зависимость от старшей сестры. Носилки резко остановились, и я испуганно задернула занавески. Ко мне уже спешили знакомые с детства слуги. Они улыбались, радуясь приезду второй дочери Невиллей. Заботливые руки помогли мне выйти из паланкина, и я как будто вновь перенеслась в детство, чувствуя себя маленькой избалованной девочкой.
— Анна! Наконец-то! — донесся откуда-то радостный возглас. — Мы тебя заждались.
На ступенях крыльца я увидела Изабеллу. «Возможно, она ожидает, что я подойду к ней как просительница?» — подумала я. Но нет. Ее лицо озарила неподдельная радость, и она со всех ног бросилась ко мне.
— Слава Богу! Ты жива.
Я замялась, но радость воссоединения с сестрой оказалась сильнее, и я ринулась ей навстречу. Мы обнялись, а потом крепко взялись за руки. Мы снова были вместе, и все было чудесно, как будто мы никогда не расставались, никогда не бросали друг другу в лицо обидные и горькие слова. Я была так глубоко несчастна, что ни на секунду не усомнилась в искренности ее чувств. Я была уверена, что сестра сумеет обо мне позаботиться.
Как же я была наивна! Впрочем, это меня нисколько не оправдывает.
— Изабелла! Я так рада, что я снова дома.
