посмотреть на его искаженное страданием лицо. — Я ничего этого не знал, Анна.
— Зато знал весь анжуйский двор! — Меня вдруг охватили давно забытые обида и разочарование. — Я чувствовала себя опозоренной и обесчещенной.
— Значит, принц вообще к тебе не прикасался.
— Прикасался, только когда между нами было как минимум шесть слоев одежды.
Убогая попытка пошутить закончилась очередным всхлипом.
Ричарда мне развеселить тоже не удалось. Его глаза засверкали сухим металлическим блеском.
— Я его просто презираю. И готов убить еще раз. Я счастлив, что пролил его кровь за все те унижения, которым он тебя подверг, — отчеканил мой возлюбленный.
Я почувствовала, что должна вступиться за принца.
— Это произошло не по его воле…
— Ха! — Ричард еще крепче сжал мои руки. — Неужели ты думаешь, что если бы моей матери захотелось тебя унизить, то я стал бы ее слушать?
Ричард ни за что не подверг бы меня такой публичной пытке, в этом я не сомневалась.
— Я просто подумала, что ты должен это знать.
— Теперь я знаю. Не будем больше об этом.
Подобная беззаботность могла бы меня обидеть, если бы я не понимала, что за ней стоит. Ричард Глостер ничего не делал просто так. Вот и сейчас он действовал с определенным умыслом, стремясь отвлечь меня от оставшихся в прошлом страданий, от возрождения былых переживаний. По его напряженным плечам я видела, что его собственное возмущение подлостью Ланкастеров отнюдь не улеглось.
— Спасибо. — Я его поцеловала. — С Ланкастерами покончено, но для нас все только начинается.
— Твое мужество меня просто поражает, — признался Ричард, начиная понемногу успокаиваться и даже пытаясь улыбнуться. — А теперь я сделаю все от меня зависящее, чтобы заставить тебя забыть прошлое. Ему нет места в нашей с тобой жизни. — Он расплылся в довольной улыбке. — И все-таки я не жалею, что ты стала вдовой, сохранив невинность. Так ты говоришь, что приняла мои поцелуи за нападение?
— Да.
— Позволь мне исправиться.
Солнечные лучи нарисовали на стеганом одеяле золотистые прутья, превратив его в своеобразную клетку, в которой Ричард начал учить меня всем тем удивительным вещам, от которых равнодушно уклонился принц. Гордость Невиллей с готовностью склонила голову перед стремлением Плантагенета к обладанию. Но кто кем обладал? Я готова была поклясться, что когда Ричард показывал мне, как страсть заставляет женщину забыть обо всех своих горестях, его собственное самообладание было отнюдь не на высоте. Я училась жадно и страстно, ошеломленная и гордая новым знанием. Ричард ласкал меня так самозабвенно, словно я была единственным смыслом его жизни.
Что касается меня, то я полностью растворилась в нем. Если это и было нападением, то самым желанным нападением в мире. Натиск его рук и губ возносил меня на вершины блаженства, и я трепетала, уступая силе его гибкого мускулистого тела. Я запускала пальцы в его темную шевелюру, а он сплетал себе наручники из прядей моих шелковистых волос.
Когда Ричард овладел мной, я вскрикнула. Но это был не крик боли, а возглас, знаменующий победу.
И вот уже я лежу рядом с ним, наше дыхание успокаивается, и на нас спускается сон. Я наблюдала за тем, как разглаживаются складки у его рта и смягчается жесткая линия губ. Я вдруг поняла, что мой любимый крайне редко позволяет себе расслабиться. Но сейчас в нем вновь появилась детская уязвимость и беззащитность. Я попыталась представить себе, куда заведет нас его неуемная энергия.
А потом я тоже уснула.
— Что меня теперь ожидает? — спросила я, проводя кончиками пальцев правой руки по его спине.
Ричард задрожал, а я обрадовалась очередному проявлению его слабости.
Постанывая от удовольствия, он что-то пробормотал в подушку.
— Ты будешь жить здесь, — пришлось повторить ему.
— До конца жизни?
— Терпение по-прежнему не относится к числу твоих добродетелей, — повернув голову, вздохнул Ричард.
Тем не менее мне было ясно, что он на меня ничуть не сердится.
— Я хотела бы поговорить о маме, — робко произнесла я и тут же пожалела о своих словах, увидев, что его лицо снова становится непроницаемым.
От теплоты и искренности последних нескольких часов не осталось и следа. Как бы мы ни старались сделать вид, что все в порядке, над нами по-прежнему нависали грозные тени, а в дальних углах гнездилась тьма, угрожавшая нашему счастью.
— Анна, я знаю, как ты переживаешь, но, пожалуйста, не сейчас. Еще слишком рано об этом говорить. Я не забыл о графине и знаю, что ты хочешь забрать ее из монастыря.
— Не может же она оставаться там до скончания века!
— Не все так просто…
— Но почему? Я не понимаю…
— Потом. Я обещаю сделать все от меня зависящее. Но всему свое время. Тебя устраивает такой ответ?
— Нет!
— И с чего я взял, что он может тебя устроить? — иронично улыбнулся Ричард. — Клянусь честью, я не забуду о графине. Дай мне время. Как только представится возможность, я ею воспользуюсь.
— А какие возможности ты собираешься использовать прямо сейчас?..
Мои пальцы ласкали, соблазняли и манили.
— Сейчас я все тебе покажу…
И он показал. Стыдно признаться, но меня переполняло счастье, заставившее забыть обо всем остальном.
Вскоре в Лондон вернулся Эдуард, предоставив валлийской знати вариться в соку собственного недовольства. Он тут же вызвал к себе Ричарда. Я надеялась, что его возвращение положит конец моему ожиданию.
— Что сказал обо мне король? — спросила я Ричарда, как только он переступил порог моей комнаты.
Тишина и уединенность моего убежища мне уже изрядно надоели.
— Ничего, что меня устраивало бы, — последовал ответ.
Но от меня было не так просто отделаться. Я хотела фактов, и я их получила.
— Он не станет поддерживать нас в борьбе с Кларенсом, — ошарашил меня Ричард.
От такого вероломства у меня даже дыхание перехватило.
— Король не скупился на похвалы в мой адрес, когда ты попросил его согласия на наш брак.
— Он и сейчас его одобряет. Но ты же знаешь Эдуарда. Он никогда ничего не делает, предварительно не подготовив пути к отступлению. — Ричард нахмурился, вспомнив трудный разговор с братом. — Король очень вольно обращается со своими обещаниями. Уэльс грозит восстанием, и Эдуарду необходим Кларенс. Мы это и раньше знали, но я не думал, что король настолько от него зависим. А Кларенс готов костьми лечь, лишь бы не допустить нашего брака.
— Так хочет король, чтобы мы поженились, или нет?
— Он опять думает.
— Мы уже получили разрешение Папы? — борясь с раздражением, продолжала допрашивать я.
— Нет.
— Станет ли король мешать нам его получить? Разубеждать Папу, например?
Ричард развалился в единственном кресле, которым могла похвастать моя комната, и внимательно
