известным композитором. Песню должны были запустить в ротацию на трех радиостанциях. Подумывали про клип, но единогласно решили, что по итогам будет ясно, нужно ли так заморачиваться, может, еще до клипа возникнет идея нового конкурса.
Присутствовала и другая изюминка, но ее сильно не засвечивали, потому что она, честно говоря, была немного щекотливая. После итогового конкурса участницы и богатые дядьки собирались отужинать и отдохнуть на огромной яхте под романтическим именем «Эдельвейс», выпить немного вина, заодно прослушать девчонок в более интимной обстановке.
Вдруг скрытые таланты не были выявлены ранее… Знаете, как бывает, и так ты ее, и эдак, а она вдруг, на ровном месте, как запоет!
Была только одна небольшая проблема этического характера. На такие публичные тусовки всегда хотели попасть жены этих самых организаторов, но что они понимают в музыке… Ладно, пусть на саму церемонию, но на «Эдельвейс»!.. Начнут еще встревать со своими советами, мешать проведению мероприятия.
Сначала поступило предложение:
– Может, отправим их в Париж, на какой-нибудь крутой показ? Пусть затоварятся «шанелями» и шиншиллами.
– Не, ты что, моя – ушлая, сразу напряжется, если всех будут ссылать в одно место. Будет звонить по сто раз и два часа выяснять, какой галстук мне привезти – Hermes или Brioni. Я уж не помню, когда их в последний раз надевал.
– Тогда давайте уедем с ними на острова, а потом отлетим на два дня по работе – и дело с концом.
– А кто будет кастинги проводить, секретарши твои? Много они навыбирают. Нужно же, чтобы всем было интересно! Ладно, давай каждый со своей бабой решает проблему сам. Предлагаю вообще ничего не говорить, как пойдет, так и пойдет. На месте разрулим.
На том и порешили.
Таким образом, мероприятие было выведено из разряда светских и размещено в графу Business events, чтобы бабы не совали нос не в свои дела. Они особенно и не совали, то есть если только им не подсовывали их под самый нос.
Вика дежурно сгребла пачку корреспонденции, пришедшей утром на ее рабочий адрес. Ненужные газеты объявлений, глянцевые журналы, письма, конверты с приглашениями на сто вечеринок одновременно. Она вскрывала конверты в зависимости от их внешнего вида. Несмотря на то что была занята, иногда она все-таки позволяла себе посещать собрания бомонда, дабы не терять форму. С мужем Пашкой у Вики уже давно устроились отношения по типу УНАСВСЕНОРМАЛЬНОНЕЗАДАВАЙЛИШНИХВОПРОСОВ.
Оба понимали, что семья для них – святыня, куда ни в коем случае нельзя сливать плохое настроение, дурные эмоции: все-таки у них росли две обожаемые девочки-близняшки, и вообще – были выстроены планы на будущее. Словом, по принятым в тусовке меркам у них было все в порядке.
Конечно, эти двое уже давно вышли за рамки разговоров «я тебя люблю, а ты?». Тем не менее для широкой общественности Паша и Вика были вполне пристойной супружеской парой, которая регулярно появлялась в нужном составе в нужное время в нужных местах.
Вика ни капли не удивилась, увидев среди пригласительных билетов ангажемент на конкурс Show must go on. Она видела перетяжки в городе и рекламу по телевизору. Решив, что мероприятие заслуживает внимания, открыла конверт и достала впечатляющее приглашение. Особенно, наверное, впечатлился бы Мел Гибсон, вряд ли он видел такое в своей жизни. Потому что ему его не прислали.
На черном фоне золотыми буквами, с вензелями, с оттисками музыкальных инструментов (в основном саксофонов) и открытых женских ртов, явно символизировавших пение, было пропечатано предложение посетить шоу, которое, оказывается, проводила компания ее мужа.
«Зачем он прислал мне эти пригласительные, без официальных церемоний понятно, что я и так туда попадаю…»
Вопрос был несущественным, поэтому вечером, когда Паша пришел с работы, Вика без задней мысли спросила:
– Пашулька, а что это за шоу, которое вы устраиваете? Мне зачем-то передали на него приглашения, может, тебе нужно, я могу отдать. – За долгие годы совместной жизни Вика слишком хорошо изучила манеры Павлика и всегда могла уловить фальшь в выражении лица, в позе, в словах. В этом случае ничего ловить не пришлось. Это были просто показательные выступления на тему «Как надо врать, чтобы тебя застукали с первой секунды».
– Какие пригласительные, что за шоу? – Сквозь плохо сыгранное недоумение читались совсем другие мысли: «Ох, блин, как к ней попали эти гребаные билеты. Теперь эти бабы всех достанут!» Надо заметить, что образец билета Паша одобрил лично, он был очень горд тем, что приглашение получилось и тематическим, и со скрытым смыслом одновременно. Правда, продумывая дизайн, он не имел в виду, что билет, на котором красуются не по-детски раскрытые манящие ротики, будет проходить ОТК у супруги.
Паша очень не любил, когда у жены становилось такое лицо: мол, говори, говори, мне все с тобой ясно. Еще больше ему не нравилось, что из-за него у партнеров начнутся разборки в семьях. Но хуже всего было то, что ну никаким, никоим образом они не могли взять жен на тусовку. В таком случае она теряла всякий смысл.
Паша немного сник, но, собрав волю в кулак, попытался усыпить бдительность жены зевком, после чего сказал скучным голосом:
– Ну, я совсем запарился! Не шоу, а конкурс, типа «Мы ищем таланты». Можешь отдать, нам как раз не хватает мест. Или хочешь пойти? Мы-то в зале сидеть не будем. – Это была последняя попытка спасти положение без скандала. Он рассчитывал на то, что Викулька, как часто бывало, сошлется на занятость и откажется.
Она почти так и сказала, а именно:
– Знаешь, я на шоу пойти не смогу, у меня встреча в восемь, а вот на банкет поеду.
Павлик немного вспотел, это был именно тот поворот событий, который устраивал его меньше всего. Нужно было что-то делать. Вместо умных мыслей в голове услужливо проносились картины одна краше другой: в одном эпизоде Викулька, намотав на кулак длинные белые волосы Пашиной фаворитки, которая вышла в финал после первого же (питерского) тура, запихивала ей в рот саксофон, приговаривая с издевкой: «Саксофонистка, говоришь, певица начинающая, покажи-ка мне, как ты умеешь одновременно саксофонить и петь. Ты у меня милостыню просить будешь вместе со своим саксофоном! В подземном переходе на Казанском вокзале!» Надо отдать должное Вике: при ее крупном телосложении и своеобразном отношении к вопросу супружеской неверности воплотить эту ситуацию в жизнь ей не составило бы труда.
Другая картинка была еще хлеще: все каюты благородного меценатского водного лайнера заняты женами приятелей, полулежащих в декольте, бриллиантах и кокетливых зазывных позах и каждому заглянувшему в номер показывавших недвусмысленный знак в виде поднятого вверх среднего пальца, что означало: «Ну, как мы вас отымели?»
Нет, допустить такого глумления было нельзя. Паша припотел уже прилично, у него оставался последний, самый бедный шанс, который грозил нешуточным скандалом. Выхода не было, и он сказал такую дурацкую фразу, что Вике даже расхотелось продолжать разговор. Мало того: его лицо стало просто неприятным от усилия придать заведомому вранью видимость благородной правды. «Боже ты мой, столько лет врет, и всякий раз как впервые, хоть бы перед зеркалом порепетировал!»
– Знаешь, это не женская тусовка, там баб практически не будет, на банкет поедут только мужики, лучше займись своими делами.
Вика пошла в комнату, достала из сумки пригласительные и принесла их Павлику:
– Возьми, раз у вас проблемы с местами. И скажи своим секретарям, чтобы обращали внимание на фамилии, когда расписывают VIP-приглашения.
– Давай, не пропадут. – Отступать было некуда, уже можно было наступать, ведь последнее слово должно оставаться за мужиком.
