осуществления мести обидчику или тому, на кого зол самоубийца. Такое самоубийство в примитивных племенах, где оно существует, служит наиболее эффективным (а иногда единственным) действием, которое один человек может предпринять против другого, и в этом отношении оно ближе к юридическим актам других культур, чем к видам самоубийств, о которых мы говорили выше.
Прошло еще полгода. Инга была безупречной практиканткой. Она ненавидела Толстого Гену, который к тому времени стал вполне нормальным мужчиной среднего возраста, чуть полноватым, но все равно симпатичным. Повинуясь указаниям мамы Лосер, отличница школы Инессы Алексеевны упрямо шла к своей цели. Она мужественно исполняла служебные обязанности, доверительно беседовала с Геной о его проблемах и радостях, регулярно делала ему массаж, словом, через год после первой встречи у этих двоих образовалась своя собственная жизнь, которая доставляла несказанное наслаждение Толстому Гене и давала надежду медсестре Инге. Для Гены наслаждение было истинным, а для Инги – повседневным тяжким трудом во имя достижения результата. Гена регулярно посещал спортивный зал, занимался с индивидуальным тренером, желая стать молодым мускулистым привлекательным самцом. Стараясь ради Инги, он даже не подозревал, что его привлекательность для любимой женщины измерялась совсем не в килограммах.
В момент, когда толстяк, сохранивший это прозвище, принял решение о первом поцелуе, он уже вполне годился на роль среднестатистического начинающего импотента. Инга была достаточно мудра, чтобы убедить Гену, что секс – не главное в жизни. Впрочем, толстяк не подозревал, что столько секса, сколько было у Инги, ему не поднять в ближайшие сорок лет даже при ежедневных отработках. При этом диабет никто не отменял. Процесс утреннего контроля продолжался со всей тщательностью, так же как и сеансы массажа. Инга по-прежнему совещалась с Инессой, и однажды ими было принято решение: пора.
Вместо снижающего аппетит лекарства Гена получил порцию стимулятора потенции. Конечно, не подозревая об этом. Впервые за много лет у Толстого Гены по-молодому встал член. Гена понял, что он возродился как самец, как мужчина и как личность.
В это утро ставший довольно симпатичным средних лет толстяк умолял Ингу остаться с ним навсегда. Он смешно бросался на колени, целовал ей ноги и удостоился поцелуя. Сначала в губы…
Потом у них был секс. То есть у Инги – работа. Но у Гены был настоящий, жесткий секс, как в молодые годы с Верой. Даже лучше. Гена родился заново. Кроме этого, он осознал, что не сможет жить без своей «колдуньи». Еще Гена ясно понял, что Вера на замещение должности не согласится, а на проживание втроем – тем более. Но толстяк стал полностью зависим от медсестры и был готов броситься со своего одиннадцатого этажа по первому ее требованию.
Бросилась Вера. Напившись до одурения и надев самые лучшие украшения, тщательно нанеся макияж, она собрала детей и подруг за столом, тепло расцеловалась с ними и вышла на балкон покурить… Когда народ понял, что курить сорок минут вредно, было поздно.
На похороны пришло немного народа. Два похожих на Веру мальчика, наряженные в торжественные черные костюмы, были серьезны. Они не поднимали глаза и все время держались за руки. Гена тоже был в строгом черном костюме. На его лицо не смогло пробиться выражение скорби, по крайней мере, в глазах сквозили недоумение и вопрос: зачем нужно было доставлять всем столько неудобств? Приступы нездоровья практически отошли от Толстого Гены, но бдительная медсестра настояла на своем присутствии возле больного на похоронах. Мало ли что…
Через неделю Инга въехала в квартиру Гены под предлогом необходимого ухода за больным. Сыновья Гены проживали в смежной квартире вместе с нянечками и гувернерами. Они посещали папу по старинке, предупреждая звонком колокольчика. Правда, колокольчик звонил все реже и реже. Через месяц Гена и Инга тихо расписались в районном ЗАГСе. Инга стала законной женой миллионера-вдовца.
Ее мечта сбылась. Лосер была приглашена на регистрацию в качестве дальней родственницы, она собиралась курировать воспитанницу еще полтора года. Так было принято. За полтора года разрабатываемый объект вполне рассчитывался с мадам Лосер. Техника была отточена долгими годами общения со спонсорами модельного дома. Подход, конечно, в каждом случае был сугубо индивидуальным, но мало кто разгружался меньше чем на полмиллиона. Здесь уже совместно с Инессой Алексеевной воспитанницы «Челси» вырабатывали схему отъема денежных знаков у суперменов-идиотов, на сленге называемых лохами. Было ли это открытие бизнеса для любимой, приобретение дорогостоящих ювелирных украшений или прямой денежный взнос на развитие воспитательной системы страны, деньги всегда находили мадам Лосер. Слишком много компромата накопилось у нее за нелегкую, разнообразную жизнь.
Реванш
Москва и правда огромный город. Стоит грамотно раскинуть невод, как рано или поздно в сети попадет рыбец из Ханты-Мансийска или из Киселевска, только-только обживающий столицу. Послужной список девушки ему неизвестен (да и вообще он «не в теме», где «Галерея», не знает, лох, всему учить надо), и дама кажется ему невыразимо шикарной. Рабочий паренек в своем Усть-Ужопинске таких только в телевизоре, в кино про красивую жизнь видал.
Живя в огромной квартире в статусе законной супруги, Инга не допускала в свою голову мысли о том, что стала причиной несчастья другой женщины, ее детей, родителей и друзей. Ей было противопоказано переживать – она забеременела. Ее уставшей душе нужна была настоящая, не продажная любовь шлюхи и не кобелиная мужская. Она хотела полюбить сама и обрести истинную любовь. Ею должна была стать любовь рожденного ребенка к матери. Инга отдалась подготовке к новому положению со всей ответственностью. Гена сделал жене подарок – он купил ей кольцо с огромным бриллиантом.
Лосер сказала, что этого вполне достаточно. Через пару недель в гараже «Смоленского пассажа» чернявый отморозок крошечного роста неторопливо подошел к Инге и, вальяжно облокотившись на дверь ее SLK, произнес:
– Ну что, спектакль нужен или просто разойдемся? – Отморозок противно щелкнул жвачкой и полез в карман, демонстрируя решимость воспользоваться ножом, пистолетом или просто кастетом…
Инга спокойно сняла кольцо и отдала чернявому.
– Инесса просила передать тебе вот это. – Он протянул ей коробочку с точно таким же кольцом, только камень в нем был поддельный.
– Все? – спросила Инга.
– Больше мне ничего не велели. – Он нагло и оценивающе посмотрел на девушку. – Впрочем, если ты хочешь немного порезвиться, то у меня есть пара часов свободного времени. – Он еще раз щелкнул жвачкой.
– Пошел вон, – тихо сказала Инга.
– Я-то пойду, только ты не забывай, откуда вылезла. Может, когда-нибудь еще встретимся. – Он еще раз окинул Ингу наглым, презрительным и плотоядным взглядом. – Пока, крошка.
Чернявый неторопливо удалился.
У Инги возникло ощущение дикой гадливости. Она как будто на мгновение перенеслась в прошлое. Ей хотелось скорее встать под душ и смыть с себя воспоминания об этой встрече. Купленные наряды не радовали ее больше. Она подумала о ребенке. Только тогда душа немного успокоилась и девушка смогла ехать.
