мудаком. Возможно, он заходил к тебе сегодня не последний раз.
– Вряд ли Наташа сумеет вернуть ему деньги. Миша очень богат…
– Да знаю я, но поверь, с таким капиталом, как он ей оставил, если не просаживать его на стриптизеров, можно начать жизнь заново. Нужно только соблюдать правила.
– Какие правила, Мариш, она в полном ауте.
– Эти правила давно прописаны, мы, дуры, думаем, что они не для нас. Тогда жизнь подставляет нам вот такого Мишу и говорит – читай, коза, анализируй и не думай, что самая умная.
– И что, Марин, ты знаешь эти правила?
– Их знают все, но притворяются, что к ним это не относится.
– Ну не томи, скажи, что за правила? – Маринка томила, она закурила еще одну сигарету.
– Хорошо, хорошо, тебя это, кстати, тоже касается. – Уселась поудобнее и помолчала. Видимо, собиралась с мыслями. Потом вдруг, резко выдохнув дым, выпалила: – Хотя, знаешь, не скажу. Подумай сама, заодно получишь ответы на вопросы, связанные с Мишиной ситуацией. Ты ведь сама говорила мне про волшебную классификацию, которую придумала в аналитическом порыве, придумай теперь, как с этим знанием выстроить личную жизнь без проблем.
Маринка заявила, что ни за что не расскажет мне правила счастья, потому что во мне развит дух противоречия. Я поклялась, что просто выслушаю ее и буду нема как рыба.
– Ладно, первое правило я тебе подскажу: не нужно терроризировать своих благоверных звонками без необходимости, но, если вдруг ты позвонила и услышала в ответ неровное дыхание, имеет смысл подумать, что муж только что взбежал по лестнице на пятый этаж.
– Знаешь, Марин, а я ведь звонила своему Сержу по десять раз на дню. И правда слушала, что вокруг него происходит.
– И что?
– Честно, лучше бы не звонила, особенно в последние месяцы. Один раз, когда отношения были уже на спад, вернее, в глубоком кризисе, у нас начался ренессанс.
– В смысле?
– В смысле, возникли жалкие попытки вернуть нечто, ушедшее безвозвратно. Он тогда уехал на «конгресс».
– Серега – на конгресс?! Извини, конечно, Анют, но это все равно что наша собака Мэри поехала бы на заседание ООН.
– Ну да, он так сказал, но мне уже было все равно, куда он уехал, откуда приехал. Короче, мы играли с ним в такую остепенившуюся нерушимую дружбу, – ну, ребенок, ну, может быть, все вернется. И как-то раз он позвонил мне, полный оптимизма, в отличном настроении. А мы тогда, если помнишь, сидели в «Пепперони».
– Подожди, это же не так давно было. Ну да, может, год-полтора назад. И что?
– А ты не помнишь, он рассказал, как все у них обалденно: как классно, оказывается, ездить на конгрессы, что все его крутые знакомые – там, и даже некоторые из них передают мне привет, потому что я, оказывается, помогала им в организации свадьбы. А я ответила, что не стоит благодарности, потому что мой бизнес – независимый и я как раз в настоящее время занимаюсь организацией свадеб их бывших жен.
– Ну, ты даешь! А он?
– Он засмеялся, сказал: «Я тебя целую» – и повесил трубку.
– Ну и что, все нормально.
– Да, было бы, если бы я не терзала себя и не перезвонила ему через десять минут, чтобы сказать, что я пошутила, никаких свадеб для жен я не делаю.
– Сказала?
– Не смогла вклиниться, потому что по нормальному телефону он не отвечал, а когда подошел к секретному, то было слышно не только его тяжелое дыхание, но и истерические крики проститутки, или съемной телки, или очередной любимой женщины.
– Может, просто кто-то смеялся за столом?
– Может, только очень делано, ритмично и как в дешевом порнографическом фильме.
– И что ты сделала?
– Я? Сказала: «Ой, прости меня, ради бога, Сереж, я не вовремя, перезвоню попозже». И бросила трубку. Он сам позвонил мне через пятнадцать минут и спросил, чего я хотела. «Да нет, ничего», – ответила я. «Так зачем, бля, звонила?» В итоге я оказалась не права. И поделом, нарушила принцип.
– Ну вот, хоть что-то поняла. А ты мне про своего Мишу. Мне с ним все ясно, – безапелляционно заявила Мариночка.
Я помолчала, решив вернуться к Мише.
– Все-таки лучше им помириться, если он одумается.
– Нет, милая моя, это вряд ли. Ты что, думаешь, эти засранцы имеют тебя в виду, когда у них наступает вторичное половое созревание? Думаешь, они говорят: ты на меня особо не рассчитывай, я регулярно сплю с женой, люблю детишек и надеюсь встретить старость со своей семьей? – Маринка весело гоготнула. – Как бы не так! Хочешь, на выбор спросим любую телку, мы узнаем много удивительного: практически не осталось мужиков, которые спят со своими женами, да и отношения у всех из рук вон. У жен постоянные галлюцинации и сексуальные видения; в роли мачо – всегда припотелый козлик с лицом мужа. По большому счету они правы, когда говорят, что не спят с женами, – сами оценивают свою работу очень низким баллом и ставят незачет. А телке-то абсолютно все равно, спишь ты, фраер, с женой или не спишь, но то, что говоришь об этом, – свидетельство того, что ты, мудило, попался на крючок и хочешь большой и чистой любви. Дальше – дело техники.
– Марин, неужели все так просто и цинично, как можно так легко перешагнуть через столько привычных вещей, лет, отношений?
– Можно, если у жены сдали нервы и отказала выдержка. Сначала он будет тебя утешать, потом говорить, что твои грустные глаза ему осточертели, хотя сам этого добивался, а потом назначит гибкий пансион и начнет новую жизнь.
– Просто ужас, какая-то пытка, убийство с глумлением, я бы сказала…
– Брось ты, Анька, нужно быть реалистом. Они все равно рано или поздно получат по заслугам, и в семью их потянет. Но даже если этого не произошло, убиваться не нужно. Живи и радуйся, что сбросила со своей шеи ярмо. Хотя бы на некоторое время.
Я завидовала Маринке белой завистью – она придумывала свое устройство мира и свято в него верила. Впрочем, Маринка принадлежала к категории «Шиза». По-другому быть не могло.
Шиза (моя любимая разновидность)
