человек, у которого нешуточное богатство. Снова он трезвонит без умолку на свободной дороге и у ворот, где часовые уже почтительно подняли перед ним бамбуковый шлагбаум. Аллах, этот человек — нечто!
Я возвращаюсь к себе. Сажусь за стол — такой разговор надо обдумать. Возможно, за ним ничего не скрывается. Я уверен, что вождь — порядочный человек. Конечно, когда у человека много накапливается на душе, ему иногда надо дать выход чувствам. Если это порядочный человек, как вождь Тодже, подобное излияние не умаляет его достоинства и величия.
И все же меня не покидает ощущение, что я сильно рискую. Что, если за этим что-то скрывается? Я постарался продумать весь утренний разговор с вождем. Эта несчастная женщина не выходит у меня из головы. Может ли вождь испытывать к ней добрые чувства, если он с такой злобой говорит о деятельности ее мужа во время оккупации и даже одобряет его арест? Как яростно он осуждал его предательство! Может быть, это лишь справедливо. Но почему он возражал против того, чтобы я взял ее под охрану, — если бы он действительно заботился о ее безопасности, он не придумал бы для нее лучшей защиты от горожан, жаждущих мести.
Поэтому я принимаю решение. Я готов должным образом оказывать вождю уважение, но не больше того. Уважение уважением — но на мне лежит обязанность защитить жену Ошевире и установления федеральных властей. У этой женщины такое же право свободно жить в городе, как и у всех остальных горожан, и я никому не позволю лишить ее этого права. Если она погибнет, позор надет на меня.
Я зову денщика. Он тотчас является и становится смирно.
— Вольно, Домбрае, — говорю я.
— Слушаюсь, сэр. — Он становится вольно.
— Скажи, откуда родом капрал Акпотерабо?
Он глядит в потолок и пытается вспомнить.
— Он не местный? — спрашиваю я.
— Не думаю, сэр. — Он неуверенно качает головой.
— Ладно, ты знаешь кого-нибудь из наших солдат, кто родом из этого города?
— Да, сэр.
— Кто?
— Рядовой Окумагба, сэр. Из роты «Б».
— Из моей собственной роты?. Прекрасно. Сейчас же пришли его ко мне.
— Слушаюсь, сэр. — Он отдает честь и убегает. Что-то надо немедленно предпринять. Иначе совесть меня замучит.
Денщик возвращается с Окумагбой, тот вытягивается, лицо его злей, чем у дьявола.
— Ты свободен, Домбрае.
— Слушаюсь, сэр!
Я поворачиваюсь к Окумагбе:
— Вольно.
Он становится вольно.
— Ты родом из этого города?
— Да, сэр. — Он отвечает с готовностью и гордо улыбается.
— Прекрасно, — говорю я, потирая пальцем пос. — Ты знаешь человека по имени Ошевире — того, который сейчас под арестом в Идду?
Лицо его тотчас хмурится.
— Да, сэр. — Он отвечает сквозь зубы.
Я гляжу на него в упор:
— Что ты о нем знаешь?
Он откашливается и глядит под ноги.
— Он поддерживал мятежников, сэр.
— Это верно?
— Да, сэр.
— А откуда ты это знаешь?
— Все в нашем городе знают, сэр. — Он переминается с ноги на ногу.
— Я это слышал. Мне интересно, откуда люди об этом знают?
Он глотает раз или два и продолжает переминаться.
— Мятежники… они всегда были в его доме, сэр… и… и он был всегда с ними. Он их поддерживал, сэр. Он их сторонник.
— Понятно, — говорю я, помолчав.
Ему здорово не по себе. У меня нет желания его мучить. Он имеет право на предубеждения, да в них он здесь и не одинок.
— Гм… Ты знаешь его жену?
— Да, сэр.
— Я слышал, она одинока. Как по-твоему, может кто-нибудь в городе причинить ей зло?
Он смотрит под ноги. Брови его снова хмурятся.
— Не знаю, сэр. Не могу сказать, сэр. Ничего не известно, сэр. Может быть, да, может быть, нет. Не могу сказать, сэр. Она ведь мятежница, и… не могу знать, сэр.
Я вздыхаю. Картина слишком ясна. Надо что-то предпринимать.
— Окумагба!
— Сэр, — он становится смирно.
— Приказываю тебе охранять эту женщину.
— Сэр?
— Я сказал, что приказываю тебе охранять госпожу Ошевире. — Я повышаю голос и гляжу на него в упор.
— Слушаюсь, сэр.
— Где она живет?
— В своем доме, сэр.
— Я знаю. Где ее дом?
— В самом центре, сэр. Близко от городского совета.
— Как близко?
— Ну… шагах в пятидесяти, сэр.
— Ее дом видно от городского совета — или там между ними другие дома?
— Видно, сэр.
— Прекрасно. Слушай внимательно. — Он весь внимание. — Все хорошенько запомни — это твой наряд отныне до тех пор, пока я не отменю. В шесть утра каждый день ты с заряженным автоматом занимаешь пост у городского совета — так, чтобы тебе хорошо было видно дом Ошевире. Ты будешь делать вид, что охраняешь совет, и так ответишь, если кто-то тебя спросит. Но со своего поста ты должен пристально наблюдать за домом госпожи Ошевире. Веди себя так, чтобы она ничего не подозревала, иначе она может испугаться, что к ней приставлен солдат. Но наблюдай за домом очень внимательно. Не беспокой ничем ни ее, ни ее сына. И не допрашивай никого, кто направляется к ее дому. Я слыхал, к ней никто не ходит, но иногда ты будешь видеть вождя Тодже или его племянника. Ты знаешь вождя Тодже?
— Да, сэр.
— А его племянника?
— Кажется, знаю, сэр. Он калека, однорукий. Работает у вождя, сэр.
— Как его имя?
— Одибо, сэр.
— Прекрасно. Никому из них не препятствуй. Кажется, они стараются ей помочь. Тебе все ясно?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Ты должен быть на посту с шести утра до двадцати четырех ноль-ноль. Завтрак, обед и ужин тебе доставят в положенное время. Если после девятнадцати тридцати, с наступлением комендантского часа, кто-то появится у ее дома, доставь сюда. Угрожай применить оружие. Но стреляй,
