Рентген.
— Да мать же твою! Тебе что, дурень, на этом свете ботинки жмут?! — возмутился Хемуль. — Тихо и спокойно возьми влево три! И слушай в оба уха, падла. Усилится гул — снова замри, как монумент Независимости на Майдане, и молись тихонечко кому умеешь.
Нет, зря, трижды зря взял он в команду этого быка-рогомета. Но видит Черный Сталкер, выбора все равно не было. Лучшую молодежь разобрали — слишком многие в последнее время, основательно поиздержавшись, ломанулись в Зону за хабаром. Муха с Енотом вообще из-за Периметра не вылезают, Патогеныча в баре уже неделю не видно, Борода со своим молодняком на Милитари застрял…
Времена дикого сталкерства, когда через колючку лезли все кому не лень, давно и бесповоротно прошли. Теперь если новичок собирался обжиться при Зоне, а не прорваться за Периметр в одиночку и сгинуть в первом же попавшемся горячем пятне, у него было только два пути: либо в клан, сдавая четверть прибыли в общак и участвуя во всех клановых войнах, либо на поклон к тертому сталкеру-одиночке, работать на подхвате. На клановых бродяг пахать не так опасно, те совсем глубоко в Зону обычно не суются и к Четвертому энергоблоку не лазают, а в случае крупного хабара кончать спутников им устав не позволяет, свои же потом могут предъяву выкатить за беспредел. Честный имидж клана портит, понимаешь. Да только где он, тот крупный хабар? Чтобы очень серьезную добычу поднять, надо по самым гиблым местам шариться, а на столь самоубийственные подвиги способны только полные безумцы. Одинокие волки. Идти за Периметр в связке с волком — для новичка риск запредельный. Если не угробит на маршруте, использовав как отмычку для какой-нибудь сложной аномалии, так на обратном пути на Свалке под кустом прикопает, чтоб не делиться. Зато если не прикопает, то и прибыль знатная, а кроме того — массовое уважение. Можно ходить гоголем и девчонок, что в натовских барах официантками и стриптизершами работают, снимать одну за другой, а то и по две на ночь.
Сейчас, когда крупные кланы устроили свои дерьмовые разборки и им не хватает пушечного мяса, а ветераны безвылазно топчут Зону неделями, молодняк малость подвыгребли. «Долг» и «Чистое небо», говорят, прямо в Чернобыле-4 завели настоящие вербовочные конторы. Дядя Сэм хочет тебя, все дела.
Осточертела мне эта эпоха, как говорит в таких случаях один страус.
— Да какого!.. Чисто же! Время только теряем!..
Неугомонный Рентген все-таки шагнул вперед без приказа. Подвела терпелка — не захотел ждать, пока ведущий разберется со своими страусиными предчувствиями. Парень повел плечами, будто проверяя, на месте ли заброшенный за спину «Калашников», и внезапно, набравшись смелости, переступил через второй рельс. И остановился, снова полуобернувшись с дурацкой ухмылкой: типа ну вот и всех делов, а вы- то боялись, сосунки!
Хемуль выждал несколько секунд — не разорвет ли пространство смертельный разряд, не завопит ли неожиданно Рентген от боли, когда новая неизвестная ловушка начнет выжимать из него жизнь, — а потом метнулся следом за ним, ухватил за шиворот, рванул назад и изо всех сил отоварил по зубам. Тяжелый кулак ведущего сбил парня с ног и швырнул на насыпь. Борзый пацан резво вскочил, утирая рукавом кровь из разбитой губы, принял боевую полустойку — вроде еще и не прямая угроза, но уже вполне наглядно: только попробуй еще раз сунуть руки, старшой, огребешь по полной программе!
— Хватит? — мрачно спросил Хемуль, никак не прокомментировав дерзкую стойку молодого. — Или еще добавить?
— За что, старшой?! — возмутился отмычка, дико вращая глазами. — Пусто же! Сам ведь видел: не было там ничего!..
— Да ты, ублюдок, не понял ни черта, — совсем расстроился проводник.
Рентген даже не успел заметить мелькнувшего перед глазами кулака ведущего — еще один мощный и молниеносный удар опрокинул его на спину. Не спасла и бойцовая полустойка. Он пытался подняться, ворочался, нелепо взмахивая руками, но получил в качестве аперитива жестокий пинок в печень. Парня скрутило от неимоверной боли, он ошеломленно ткнулся щекой в пожухлую траву. Еще через мгновение его стошнило желчью. Он хотел что-то сказать трясущимися губами, но так и не смог. Молчали и другие салаги, потрясенные скоростью и жестокостью расправы.
— Дерьмо из головы слей! — Хемуль рывком вздернул на ноги перхающего и кривящегося от боли Рентгена, пинком придал ему вектор ускорения вдоль насыпи. — Иди вперед, каракатица! Шевели ластами. Больше учить не буду — в следующий раз пристрелю, как поганую псевдоплоть! Лучше уж грех на душу возьму, чем какая-нибудь брехливая сволочь скажет, будто Хемуль нюх потерял. Ну, пшел! А вы двое — за ним, дистанция три шага. Не отставать, кабаний корм!
Когда отмычки гуськом прошли мимо, трепетно выдерживая указанную дистанцию, ведущий украдкой запустил из-под локтя через насыпь еще один болт. Проследил за траекторией полета и выругался. Все спокойно, опасности ноль — пересекай железнодорожное полотно и иди куда тебе надо. Для чего за семь верст искать обходной путь?..
Вот только тихий гул, монотонный и сверлящий — исчез. Затих в банке шершень, обесточили невидимый трансформатор. Как раз в тот момент, когда беспокойный Рентген перепрыгнул второй рельс.
И значит, обходной путь — самый верный. Ну их к монахам, эти ненаучные чудеса.
Когда группа, пройдя несколько километров вдоль полотна, все-таки пересекла железную дорогу по бетонному желобу дождевого коллектора, Хемуль объявил привал:
— Отдыхаем полчаса. Можно покурить и оправиться, кому надо. Ближе к Периметру смолить не разрешу, засекут.
Отмычки бросили на землю рюкзаки, скинули с плеч автоматы, но ни один не отложил оружие в сторону — кто прислонил к колену, кто упер прикладом в землю, обхватив за цевье. Хемуль хмыкнул: ну, хоть чему-то он смог их научить.
Побитый Рентген сел чуть в стороне, с вызовом положил АКМК на колени — дульным срезом не к ведущему, но приблизительно в его направлении. Невзначай, так сказать.
Хемуль хмуро двинулся к нему, заставив салагу испуганно дернуться и устремить ствол автомата в зенит. Однако на сей раз показательной экзекуции не последовало.
— Как себя чувствуешь, радиоактивное мясо? — поинтересовался ведущий.
Рентген неопределенно дернул головой, настороженно глядя исподлобья, показал большой палец: нормально, мол. Вопрос Хемуля ему совсем не понравился: с чего бы это свирепому ветерану проявлять ненужную заботу о борзеющей отмычке? Хочет извиниться за грубое обращение? Дождешься от этого…
— Смотри, если что не так, голова кругом пойдет, затошнит или еще чего — сразу дай знать. — Хемуль помолчал, потом сплюнул и добавил в никуда, ни к кому конкретно не обращаясь: — Всех касается.
Да уж, не хватало еще перетащить через Периметр какую-нибудь заразу. Конечно, непосредственного контакта с новым феноменом Зоны у Рентгена не было, но кто его знает, насколько опасно излучение неизвестной природы. Береженого Черный Сталкер бережет.
Негромко пискнул ПДА у кого-то из салаг, тут же откликнулось мобильное принимающее устройство у Хемуля. Тренькнули наручные коммуникаторы у остальных. Общая рассылка.
— Опять Семецкий копыта откинул? — поинтересовался один из отмычек, наблюдая, как ведущий сумрачно изучает пришедшее сообщение.
— Типун тебе на язык, чучело, — проворчал Хемуль. — Вот только Семецкого нам сейчас перед Периметром и не хватало…
— Ты же утром сам говорил, что это хорошее предзнаменование. Ну, если сообщение приходит… что он умер.
— Когда как. Один раз призрак Семецкого и правда хорошо: хабара поднимешь нехило или на чужой схрон наткнешься. Или просто из-за Периметра живым выйдешь, что уже немало. Вот одного утреннего сообщения нам на сегодня вполне хватило бы. А три или четыре смерти Семецкого подряд могут и боком выйти.
— Почему это?
— Знаешь, когда много хабара бывает? Сразу после выброса. Так что на третьем погибшем Семецком
