раньше не занимались. А теперь дышите своим табачищем в другую сторону, и так голова раскалывается.
Кузнец, добрая душа, немедленно затушил сигарету, Москит выдохнул дым в сторону и помахал рукой, отгоняя его подальше, однако не преминул уточнить:
— Про табачище — это тоже из толкования?
— И к кому это относится? — тихо спросил Скай. — Кто из нас должен проявить талант?
— Не знаю, — честно ответила Ксанта. — Наверное, я.
Ведущий рассмеялся. Кузнец и Скай улыбнулись.
— Ты неправильно предсказываешь, — сказал помощник проводника. — Надо как в гороскопе: «Завтра вас ожидают многочисленные проблемы и нерешенные задачи, но, умело используя свой опыт и знания, вы сможете добиться успеха в работе». Вот как надо — что бы ни случилось, плохое или хорошее, все окажется верно.
— Тьфу на вас! — Ксанта собрала костяшки с рунами. — Смейтесь, смейтесь, балбесы. Вот как проявлю инициативу — чертям в аду тошно станет!
Москит задрал обе лапы вверх:
— Лучше не надо. Инициатива и служебное рвение у нас тут плохо заканчиваются.
— Тебя послушать, — вступился за Ксанту Денис, — так в Зоне абсолютно все плохо заканчивается.
Ведущий помрачнел, сказал угрюмо:
— Именно так и есть. Ты это… прости, что чуть не отправил тебя в канаву. Не проследил, моя вина.
— Ладно, — пробурчал Кузнец, глядя в сторону. — Проехали. Все живы, все здоровы, никого не убило.
— Ну, если все перекурили и наигрались, пора выступать.
Пока мужчины завязывали рюкзаки и прятали окурки, Ксанта улучила момент и незаметно глянула в толкователь.
Ну вот, опять ошиблась. Перепутала странички с вариантами предсказаний. На самом деле выпавшая комбинация означала спорные перспективы в бизнесе и рискованные начинания, которые принесут плоды и неплохую прибыль. По смыслу немного похоже, но никакого служебного рвения подчиненных и никакой личной инициативы.
Странно. Страницы не соседние, между двумя вариантами полкниги, да и руны совершенно разные. Как она могла перепутать? Не иначе, усталость виновата. Усталость и нервное напряжение.
Одно хорошо: перестало ломить виски и затылок, и наконец-то затих глухой шум в ушах.
К середине дня с севера приползли мрачные серые тучи, и от яркого солнца не осталось и следа. Словно кто-то закрасил небо казенной краской, закрасил неумело, но на совесть, не оставив ни одного просвета. Настроение у всех испортилось, Москит зло порыкивал на ведомых, Кузнец и Скай молчали. Ксанта и не пыталась их разговорить — новый маршрут, по которому двигалась группа, оказался тяжелым.
Гнилая кочковатая равнина поросла бурой осокой, кое-где доходящей до пояса. Острые края длинных, как македонские копья, листьев кололись даже сквозь одежду. Отмершие стебли почернели и сочились какой-то слизью. Ведущий запретил их трогать, и Ксанте пришлось долго копаться в сумке, разыскивая перчатки.
Судя по всему, раньше здесь тянулись колхозные поля, но без должного ухода они быстро пришли в упадок. К тому же с запада то и дело подступала вода — там, за горизонтом, как коротко объяснили проводники, лежало нелюбимое сталкерами легендарное Болото. Закованная в узкие гребенки очистных дамб Припять с каждым годом разливалась все шире, топи надвигались на Милитари, отвоевывая все новые и новые пространства. Ровные, словно по линейке прочерченные ряды полей давно размыло, дренажные канавы затянуло тиной, гниющими водорослями и какой-то зловонной мерзостью, которую Москит велел обходить за километр во избежание несчастных случаев.
Осока расступалась перед людьми неохотно: шелест листьев, хруст раздавленных стеблей, чавканье под ногами сливались в глухой монотонный шум, от которого Ксанте становилось не по себе. Как будто кто-то нашептывал бесконечную скороговорку на неведомом языке, заглушая все другие звуки.
Она почти не смотрела по сторонам и, когда вдруг боковым зрением почувствовала рядом стремительное движение, очень испугалась. Там, в зарослях, параллельно с ними мелькнула большая и ловкая тварь, очертаниями похожая на человека, но приземистая и распластанная, как лягушка, — словно человек этот пригнулся или встал на четвереньки.
Следом за ней прошуршала другая тень, потом еще несколько — таких же быстрых и ловких.
Ксанта завертела головой, пытаясь рассмотреть врагов. Осока угрожающе шелестела вокруг, и теперь девушке казалось, что за каждым остролистым пучком прячется неведомый и опасный зверь.
Наконец, когда заросли немного расступились, она смогла их увидеть.
Больше всего мутанты походили на людей. Но… не так чтобы очень. На гибких и проворных раскоряченных телах сохранились остатки камуфлированной одежды, а у одной твари на лице — или на морде? — имелся рассохшийся противогаз. Драный хобот болтался из стороны в сторону, а из дыр на месте разбитых защитных очков таращились бессмысленные водянистые глаза. Чудовищно грязную, серую кожу человекозверей покрывали струпья и язвы, нестриженые сальные космы слиплись в большие колтуны. Слюнявые шевелящиеся рты с почерневшими губами не издавали ни звука.
И передвигались они необычно. Не на четвереньках — скорее на корточках. Мутанты одинаково быстро бежали и вперед, и вбок, и назад, совершенно по-крабьи перебирая руками и ногами. Конечности у них гнулись в любую сторону, словно кто-то заменил кости, суставы и сухожилия податливой резиной. Иногда монстры совершали странные скачки, отдаленно похожие на хаотичные прыжки кузнечиков.
«Да это же снорки!» — сообразила Ксанта.
Раньше она слышала об этих тварях, хотя на биостанцию люди Циклопа их не привозили никогда. Говорили, что снорками становятся сталкеры или военные, заплутавшие на Милитари и потерявшие человеческий облик. Излучение Радара, контролеры и жуткая «черная пыль» выжигали им разум и личность, оставив лишь простейшие навыки и скотские инстинкты. Голод рождал новые повадки, радиация и излучения неведомый природы приводили к мутациям, и снорки — те, что смогли выжить, — с каждым днем деградировали все больше, уподобляясь мерзким, жадным, вечно голодным животным.
По другой версии, странный симбиоз человеческой внешности и нечеловеческого поведения снорков был результатом неудавшегося эксперимента, одного из многих, что проводили военные в закрытой от посторонних Зоне между Первым и Вторым чернобыльскими взрывами. Армия пыталась вывести сверхподвижного суперсолдата; как обычно, что-то пошло не так, тему прикрыли, а жуткие результаты проекта заперли в клетках для дальнейших наблюдений. Эти человекоживотные так бы и передохли без пищи и воды, если бы Второй взрыв не разрушил их тюрьму и не уничтожил надзирателей.
Хотя деятельностью научников в погонах сталкерская молва привычно объясняла все, от бюреров и контролеров до едкого тумана и того же Радара, второй вариант казался Ксанте куда более вероятным. Пару раз ей довелось наблюдать инспекцию, что приезжала в ее родной Центр биологических инноваций проконтролировать ход исследований. Количество мундиров с большими звездами на погонах превышало число штатских костюмов. Армия всегда незримо присутствует там, где проводятся самые дорогие, самые опасные и самые перспективные исследования.
Спрашивать вслух, права она или нет, Ксанта не решилась — Москит и без того был на взводе. Еще не хватало, чтобы сорвался. Но в любом случае снорки не считались самым страшным и свирепым зверьем Зоны, и девушка, заметив, что оба проводника не обращают внимания на суетливых тварей по сторонам, перестала дергаться на каждый шорох. Да, мутанты могли напасть на сталкера-одиночку, подкрасться со спины, наброситься из засады и вцепиться в горло. Особенно стаей. Но четверо с автоматами им явно не по зубам, поэтому они, похоже, не решаются атаковать. Куцый звериный умишко помнит, насколько опасным может быть автоматическое оружие в умелых руках.
Дениска тоже оглядывался на каждый подозрительный звук и провожал стволом каждую стремительную тень. И когда их вдруг стало слишком много, не раздумывая нажал на спусковой
