одобряет ли тот идею.
— Мечи — это очень хорошо, но они не решат всех проблем, — сказала Ивен. Она опять начала шить, с трудом прокалывая кожу куртки костяной иглой.
— Не все, но некоторые, — ответил Рот.
— Клинки были мало полезны против на'киримов, которые жили давным-давно.
— Меткая стрела всегда полезна, — проворчал Рот.
Ивен фыркнула:
— Дортину Волчья Отрава последний врейнин из племени Реджа выдрал глотку. Тогда он положил руки на рану, зажал ее крепко и сделал себя опять невредимым, а потом разорвал это волчье отродье почти пополам, от шеи до живота. И это не просто рассказ, это правда. Чем здесь помогла бы стрела? Я когда-то, когда еще была в Хайфесте, читала одну историю о Миноне Мучителе. Если это правда, чего я не утверждаю, то он был пустым местом, пока люди не переломали ему кости и не воспользовались ножами. Это была очень сильная боль, и она открыла самые глубины его мощи. Чем хорош клинок, если он твоего врага превращает во что-то еще худшее?
Рот метнул на на'кирима мрачный взгляд и исчез в хижине.
— Не выдержал настоящих доводов, — с удовлетворением заметила Ивен.
Эньяра спросила:
— Вы ведь не думаете, что Эглисс похож на Минона Мучителя, правда? Я никогда не видела, чтобы он сделал что-нибудь… мощное.
— Нет, — не отрываясь от работы, согласилась Ивен. — Я бы не подумала, что он чем-то похож на них. Однако и тебе лучше не забывать, что он не похож на тебя. Иньюрен разглядел в нем многое, что его встревожило. Я думаю, что вы, хуанины, забыли, что значит иметь среди своих по-настоящему великого на'кирима. Единственная признаваемая вами теперь власть, это та, что живет в мечах, в танах да в сундуках богачей. Неужели вы действительно забыли, каким был мир до Войны Порочных?
— Я знаю, что на'киримы тогда были очень могущественны, если вы это имеете в виду, — резко ответила Эньяра.
— Когда-то половина правителей королевства Эйгл была на'киримами. О, это было давным-давно, когда королевское правление было молодо и жили еще сотни сотен моих сородичей, тем не менее это правда. Капитаны из на'киримов вели за собой армии. Они могли направить Долю к любой цели и построить мир по собственному желанию.
— Но не сейчас, — тихо сказал Оризиан.
Ивен взглянула на него, но он смотрел на озеро.
— Да, не сейчас, — признала на'кирим. — Нас осталось немного, и мы утратили секреты тех дней.
Кирининка принесла еду, поставила перед ним миски с рыбой и, не сказав ни слова, удалилась. Ребятишки разбежались: их больше интересовала игра на палках, чем застольные манеры их визитеров.
Когда наступили сумерки, они тоже ушли к себе в хижину. Оризиан становился все более и более беспокойным.
— Мы не можем здесь задерживаться. Нам нужно идти дальше, — сказал он Ивен.
— Завтра, — согласилась Ивен.
— Эсс'ир пойдет с нами? — спросила Эньяра. По лицу Оризиана она увидела, что другого варианта он и не рассматривает. А вот Ивен, похоже, думает иначе.
— Не уверена. Может быть. Я думаю, она чувствует себя обязанной благополучно довести вас хотя бы до Колдерва. А Варрин? Не знаю. Он бы не пошел так далеко, если бы сестра не дала обещание Иньюрену.
— Ра'тин, — сказал Оризиан, и Ивен кивнула.
— Эсс'ир пообещала Иньюрену, что она доставит вас с сестрой в безопасное место. Это обещание было испрошено и дано, когда уже было известно, что он умирает. А для кирининов такое обещание — очень серьезное дело. Эсс'ир обязалась это сделать, а Варрин — нет, и я думаю, что его очень тревожит данное Эсс'ир слово. Но, возможно, он захочет остаться рядом с сестрой.
Оризиан задумался. Эньяре стало интересно, что он почувствует, когда они с Эсс'ир расстанутся, а ведь это неизбежно должно произойти. Вероятно, он и сам хотел бы это знать.
— Завтра утром мы с ними поговорим, — решил Оризиан. — Скажем им, что мы идем дальше. Пусть сами решают.
На следующее утро еда уже ждала их у входа в хижину. Эньяра вдруг подумала, что с тех пор как они здесь, с ними никто, кроме Эсс'ир и Варрина, не разговаривал. Хижина обеспечивалась всем необходимым, еда появлялась, а остатки ее уносились, но ни слова им не было сказано, да и глядели на них нечасто. Дети были единственными, кто открыто признавал их присутствие.
Как только они покончили с едой, Ивен встала.
— Посмотрю, не найду ли я какой-нибудь еды на дорогу. И поищу Эсс'ир.
— Я пойду, — вызвался Оризиан. Рот не позволил Оризиану пойти одному, а Эньяре не хотелось сидеть без дела. Пошли все вместе.
Над во'аном стояла тишина. Утро хмурилось. Воздух был каким-то сонным, как будто долина ждала перемен в погоде, прежде чем ожить. Они подошли к центру лагеря, где рядом с ловцом душ возвышались шесты с черепами. Там стояло несколько кирининов, но никто из них не обратил внимания на проходящих мимо людей.
Покой вдруг лопнул и разлетелся. Из-за хижины вышел Варрин. Рядом с ним, неловко припадая на ногу, шла Эсс'ир, а за ними кирининские воины. Эньяра заметила, как, увидев Эсс'ир, Оризиан сочувственно поморщился.
— Ох, что-то они не похожи на веселую компанию, — прошептала Ивен.
Варрин повернул к ним.
— Мы выходим сейчас, — сказал он.
Эсс'ир приостановилась. Выражение ее лица было не разобрать.
— За нами еще охотятся, — сказала она. — Должно быть, тот, что остался, человек с собакой. — Она показала за спину, на вершины Кар Крайгара.
— Пусть охотится, — жестко заявил Рот. — Здесь, в лагере, не меньше сотни воинов. Мы можем…
Эсс'ир только покачала головой и пошла за братом. Эньяра посмотрела на кучку кирининов, которые теперь молча стояли перед ними. Она впервые ощутила угрозу.
— Тогда пойдемте, — сказала Ивен и отправилась в обратный путь.
Оризиан и Эньяра старались не отставать от нее. Рот немного задержался, чтобы убедиться, что киринины не последуют за ними.
— Если они что-то забрали в голову, нет смысла упорствовать, — на ходу говорила Ивен. — Они не хотят, чтобы хуанины втягивали их в свои споры. Кроме того, они обвинили бы нас в том, что мы привели к их порогу посторонних. В общем, я думаю, мы злоупотребляем гостеприимством.
III
Оризиан решил, что усеянная ветхими сельскими домиками Долина Слез очень отличается от его родных мест. Строения здесь гораздо примитивнее, чем фермы в долине Гласа и стоят среди плохо ухоженных полей. Слишком много болотцев и зарослей тростника, ноги вязнут во влажной почве, а пасущийся на заливных лугах и поймах скот выглядит вялым и невеселым.
Пока они по дороге спускались к морю, им то и дело попадались развалины заброшенных домов, большинство из которых было чуть выше валуна, хотя иногда они натыкались на сохранившиеся остовы и более крупных зданий, поросшие мхом и ползучими растениями. Оризиан подумал, что когда-то здесь жило
