на кухню.
Голос его отца говорит: Два детектива пришли в офис час тому назад. Они говорят, ты сломал челюсть полицейскому. Это правда?
Он толкнул Алис вниз по лестнице, говорит Майлс. Я вспыхнул.
Бинг в тюрьме за сопротивление аресту. Алис в больнице с сотрясением.
Насколько плохо?
Она в сознании, ее голова болит, но без особенных повреждений. Они, наверное, выпустят ее завтра утром.
Чтобы пойти куда? У нее больше нет места для жизни. Она бездомная. Мы все теперь бездомные.
Я хочу, чтобы ты не скрывался, Майлс.
Ни за что. Они посадят меня за решетку на несколько лет.
Смягчающие обстоятельства. Проявление жестокости полицией. Проявили первыми. Я сомневаюсь, что тебе что-нибудь дадут.
Это — их слово против нашего. Коп скажет, Алис споткнулась и упала, и заседатели ему поверят. Мы — лишь кучка незаконных проходимцев, сквоттеров, халявных бомжей.
Ты что, хочешь провести всю свою жизнь, скрываясь от полиции? Ты уже довольно поскрывался. Пора выпрямиться и послушать, что за музыку играют, Майлс. И я встану рядом с тобой.
Ты не можешь. У тебя слишком доброе сердце, Пап, и я в этом деле будут сам по себе.
Нет, не сам по себе. У тебя будет адвокат. И я знаю некоторых отменных. Все будет в порядке, поверь мне.
Мне очень жаль. Мне очень, блядь, очень-очень жаль.
Послушай меня, Майлс. Говорить по телефону — лучше не надо. Мы должны обсудить тихо, с глазу на глаз. Как только я повешу трубку, я прямиком пойду домой. Возьми такси и поезжай ко мне, как можно скорее. Хорошо?
Хорошо.
Обещаешь?
Да, обещаю.
Через пол-часа он сидит на заднем сиденье такси на пути к Даунинг Стрит в Манхэттен. Эллен сходила за него в банк с дебитной картой и вернулась с тысячью долларов наличными, они поцеловались и попрощались; и как только автомобиль въехал в битком набитую машинами дорогу к Бруклинскому мосту, он спрашивает себя, через сколько времени он сможет опять увидеться с Эллен Брайс. Он хотел бы увидеть Алис в больнице, но знает, что не сможет. Он хотел бы попасть в тюрьму к Бингу, но знает, что не сможет. Он прижимает лед к распухшей кисти, и, разглядывая ее, он думает о солдате, потерявшем кисти в кинофильме, который они видели с Алис и Пилар прошедшей зимой, о молодом солдате, вернувшемся домой с войны, и он не мог снять с себя одежду и лечь в постель без помощи отца, и ему кажется, что он сейчас стал тем солдатом, который ничего не мог делать без отцовской помощи, человек без кистей, человек, который должен быть без кистей, человек, чьи кисти принесли ему лишь одни проблемы в его жизни, его злые, вечно дерущиеся кисти, его злые толкающие кисти, и потом он вспоминает имя солдата в кинофильме, Гомер, Гомер Что-то, Гомер, как поэт Гомер, который написал об Одиссее и Телемаке, отце и сыне, встретившимся после долгих лет разлуки, точно так же, как встретились он и его отец, и имя Гомер напоминает ему о доме, как слово
