– Я вижу, вы все понимаете. Молодой леди придется нелегко, но в конце концов Пруденс переключится на что-нибудь другое.
Даниель злобно посмотрел на него.
– Ваша жена требует, чтобы Сару прогнали!
– Но если вы с Эли на стороне мисс Тэнтон, Пруденс ничего не сможет сделать. Даже в том случае, если кто-то из путешественников ее поддержит.
– Может, было бы проще приструнить ее?
Казалось, доктора удивил гнев Даниеля.
– Да нет, – ответил он. – Пруденс не виновата. Понимаете, ее так воспитали. Она и вся ее семья привыкли считать, что они всегда правы.
– Тогда скажите ей, что она ошибается!
Даниель круто развернулся на каблуках и отошел. В глубине души он понимал, что, срывая зло на докторе, пытается снять с себя ответственность за случившееся.
Не дойдя до фургонов, он остановился и начал следить за Сарой. Со стороны было трудно судить о ее настроении. Она работала так же, как всегда, спокойно и умело. Даниелю хотелось подойти к ней и как-то поддержать, но он не знал, что сказать. Злясь на себя, он сжал кулаки и сунул их в карманы куртки.
В одном из карманов что-то лежало. Он вынул маленький бумажный сверток, недоуменно посмотрел на него и только потом вспомнил, откуда тот взялся. Повинуясь странному порыву, он купил эту вещь еще на ранчо Холленберга, а потом забыл о ней.
Даниель развернул бумагу, вынул оттуда ярко-красную ленту и провел пальцем по ее гладкой поверхности. Покупая ленту, он представлял себе ее в каштановых волосах Сары и вспоминал, как когда-то сияли ее глаза от каждого сделанного им подарка.
Вдруг к нему пришло еще одно непрошеное воспоминание: Сара сидит на кровати и смеется от удовольствия. На ней только сорочка, нижняя юбка и корсет. Она выглядит очень соблазнительной, ее распущенные по плечам волосы отражают свет лампы… А он стоит и наблюдает, как она открывает коробку и нетерпеливо разворачивает бумагу. Потом ахает и поворачивается к нему.
– Красное, Даниель?
– Конечно.
Она спрыгивает с кровати, обвивает руками его шею и целует в щеку.
– Ты так добр ко мне, Даниель! – шепчет она, потом возвращается к коробке и вынимает оттуда подарок. Это ярко-красное вечернее платье.
То самое красное платье.
Даниель быстро завернул ленту в бумагу и сунул ее в карман. Хватит воспоминаний, сказал он себе. И вообще, глупо было покупать это. Все равно Сара не приняла бы подарка. Во всяком случае, от меня.
Саре казалось, что наступил штиль после бури. Эли суетился у костра, еще более молчаливый, чем обычно, и даже не ругал ее за неловкость. Потом пришел Даниель, взял уздечку и начал чинить ее, не пытаясь затеять разговор. Она начала постепенно успокаиваться.
Рыба на вертеле была почти готова, когда к фургону подбежал Райс с криком:
– Мисс Сара, это правда?
Она подняла глаза от котелка с картошкой. Спрашивать, что он имеет в виду, не имело смысла.
– Значит, эта старая крыса не тратила времени понапрасну, – злобно сказал Даниель, откладывая уздечку и поднимаясь на ноги.
Он сделал движение в сторону Сары, но вовремя остановился.
Райс застыл на месте, словно не мог заставить себя подойти к ней.
– Мисс Сара, люди говорят, что вы сидели в тюрьме, – тихо произнес он. – Это ведь неправда?
Ошеломление и боль, отражавшиеся на лице мальчика, вызвали у Сары мимолетное желание солгать, но она знала, что не имеет на это права.
– Это правда, – твердо ответила она.
Мальчик подавил вскрик, и Даниель невольно шагнул к нему.
– Спокойнее, Райс.
– Я думал, мы друзья. – Подросток смотрел на Сару с обидой. – А от друзей секретов не бывает.
Даниель положил руку ему на плечо, но он вырвался и убежал. Сара устремилась было за ним вслед, но Даниель остановил ее.
– Пусть побудет один, – мягко сказал он. – Дай ему время остыть и подумать.
– Это всего лишь глупый мальчишка, – раздался ворчливый голос Эли. – Проголодается и придет.
Однако Сару такой довод не убедил. Ее беспокоило, что Райс один вышел за пределы лагеря, в прерию, полную опасностей! Оставалось только надеяться, что он отправился к фургону фон Шиллеров.
Даниель положил ладонь на ее плечо и подтолкнул к костру.
– Давайте ужинать, – бодро сказал Эли.
– Значит, Райс не единственный, кто живет, подчиняясь требованиям желудка, – улыбнулся Даниель. Он надеялся, что его шутка подбодрит Сару.
– Конечно нет, – отозвался Эли, осторожно снимая рыбу с вертела. – Все так живут, знают они об этом или нет. Спасибо Сари, она хорошо потрудилась. Я готов воздать должное ее стряпне, не в пример этому остолопу. Ничего, пусть поголодает.
Сара и Даниель обменялись быстрыми взглядами.
За едой Даниель рассказал о том, как посетил нескольких переселенцев, а Эли изложил ему предложение доктора Кэрролла кипятить воду. Сара догадывалась, что оба просто делают вид, что все осталось по-прежнему, стремясь успокоить ее. Эли даже пытался вовлечь ее в разговор, но она только кивала в ответ на его вопросы по поводу всяких бытовых проблем. У Даниеля хватило такта оставить ее в покое.
Я потеряла Райса, с горечью думала девушка. Правда не имеет значения для ворчливого старика, который с самого начала невзлюбил меня, но наши отношения с мальчиком больше никогда не будут такими, как раньше. Сара почувствовала нарастающий гнев и поспешила погасить его. Осуждать Эли или Даниеля бесполезно. Гораздо важнее найти выход из сложившейся ситуации.
Несмотря на свои слова о том, что Рай-су полезно поголодать, Эли завернул во влажную тряпку кусок рыбы и две картофелины и положил их на камень у костра.
Помогая старику мыть посуду, Сара то и дело косилась на сверток, словно тот мог заставить Райса вернуться.
Когда она наконец отправилась спать в фургон, сверток по-прежнему лежал там, где его оставил Эли, однако утром его на месте не оказалось.
Сара начала заниматься привычными делами, предшествовавшими отправке. Она видела Райса только во время завтрака; мальчик старался не смотреть на нее. Остальные тоже почти не разговаривали. Наконец все были готовы тронуться в путь. Эли показал Саре на передний фургон, помог забраться на облучок и сел рядом.
Сегодня четверг, двадцать шестое мая, вспомнила Сара и мрачно усмехнулась – дни всегда считал Райс, волнуясь, что может пропустить субботний вечер. Она посмотрела на Эли, но, казалось, тот уже забыл о ее существовании.
День обещал быть долгим и утомительным.
Даниель верхом на своем пегом занял место перед головным фургоном и махнул шляпой, подавая сигнал к отправлению. Потом он направил коня в сторону, чтобы видеть караван со стороны. Эли прикрикнул на волов, и фургон тронулся. Сара не могла отвести глаз от Даниеля. Он спокойно следил за тем, как повозки вытягиваются в прямую линию, и она невольно вспомнила, как это делал Милберн. Ей трудно было представить, что Даниель способен заниматься такими вещами.
Они проехали мимо него и начали долгий путь по плоской, безбрежной как море прерии. Глазу было не за что уцепиться, кроме нескольких тополей, росших вдоль реки, а дальше, вплоть до низких холмов, окаймлявших горизонт на севере и юге, простиралась однообразная безрадостная картина.
Эли не был склонен к беседе, и несколько часов они ехали молча. В мозгу Сары одна неприятная
