– Ничем не могу помочь.
– Мой сын такой хороший мальчик был. Мы беженцы, нам тяжело.
– Мне тоже тяжело, – парировал Мышкин, – но я наркотиками не торгую. И потом, откуда вы бежали? Насколько помню, прежде жили в Кисловодске, где ваш муж держал ресторан. Муж умер, ресторан вы продали, приехали сюда, и за семь лет ни дня не работали ни вы, ни ваш сын…
– Помогите мальчику, – начала умолять Халилова.
Она открыла лакированную сумочку, достала из нее что-то и положила на стол перед Мышкиным. Оказалось – пачку пятидесятидолларовых банкнот.
– Считаю до трех, – сказал Мышкин – чтобы вы успели убрать это и покинуть мой кабинет….
– Он такой хороший, вы бы знали, – снова начала ныть Халилова.
– Раз, – произнес Мышкин. И продолжил: – Статья двести девяносто первая УК РФ: дача взятки должностному лицу за совершение им заведомо незаконных действий наказывается штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей…
– Только вы можете помочь, – хныкала Халилова.
– Два, – продолжил отчет Мышкин. – Или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет либо лишением свободы на срок до восьми лет. Сейчас я говорю «три», вызываю понятых, и мы составляем…
– Хорошо, – спокойно произнесла Халилова, забирая деньги. – Но вам же хуже будет.
Дверь кабинета приотворилась, и в щель заглянул майор Барсуков. Он посмотрел на Халилову, на Мышкина, а потом шепнул:
– Начальство всех собирает. Срочно.
– Я сейчас, только гражданку провожу.
Но Барсуков поманил его рукой.
– Иди сюда, что скажу. Тебя касается.
Халилова продолжала сидеть.
– Не мешайте работать! – сказал ей следователь.
Халилова поднялась, и Мышкин подошел к Барсукову.
– Давай в коридор выйдем, – предложил майор.
– Говори здесь.
Барсуков выглянул в коридор, затем пальцем поманил Мышкина и шепнул ему в ухо:
– Ситуация следующая: в субботу намечается небольшой сабантуйчик. С каждого, кто придет, по пятихатке.
– Я подумаю, – пообещал Мышкин, обернулся к Халиловой, которая отпрянула от стола и сказал ей:
– Идите.
Следователь остался один, опустился за стол и подумал, что зря, вероятно, мотался в Москву. Его выслушали, конечно, даже просмотрели привезенные им документы. Но принимать их отказались. Заявление он все же написал и получил талон-уведомление о том, что заявление принято, но по тому, как с ним общался сотрудник Генеральной прокуратуры, Мышкин понял, его старания бессмысленны. Скорее всего, ему пришлют отписку, что заявление отправлено для проверки в городскую прокуратуру по месту работы прокурора Порываева.
Открылась дверь, и в кабинет вошли двое мужчин. Они быстрым шагом приблизились к столу и достали из кармана удостоверения.
– Майор Скорин, управление собственной безопасности, – представился один.
– Капитан Лущенко, – назвал себя другой.
– Не скажу, что рад… – начал было Мышкин.
Но его не слушали.
– Оставайтесь на месте! – приказал майор. – И попрошу без резких движений.
А капитан крикнул в открытую дверь:
– Попрошу понятых.
В кабинет вошли еще двое мужчин. Один в синей куртке с надписью «Профсервис № 1», а второй – растерянный старик, которого, видимо, просто зацепили для такого дела в коридоре отдела. А уж после него вошла с непроницаемым лицом Халилова. Еще просунулась голова майора Барсукова, но тут же исчезла.
– Сообщите присутствующим, – громко объявил майор, обращаясь к Мышкину, – имеются ли в кабинете деньги, наркотики, оружие или иное имущество, не подлежащее хранению.
– С утра ничего не было, – пожал плечами хозяин кабинета, – хотя теперь я в этом не уверен.
– Попрошу достать все из ваших карманов и положить на стол, – приказал Скорин.
И стал наблюдать, как Мышкин выкладывает на стол служебное удостоверение, водительские права и техпаспорт на «девятку», ключи от дома, мобильный телефон, четыреста шестьдесят рублей помятыми купюрами и сложенный пополам использованный железнодорожный билет.
– Продемонстрируйте присутствующим содержимое ящиков вашего рабочего стола.
Выдвинув верхний ящик, Мышкин сразу увидел лежащую поверх ручек и карандашей пачку пятидесятидолларовых купюр. Пачка лежала на боку, видимо, Халилова очень спешила, когда, перегнувшись через стол, подбрасывала улику.
– Что это? – спросил майор Скорин.
Мышкин заговорил официальным тоном:
– Это подброшенная мне гражданкой Халиловой так называемая кукла, а именно муляж американских банкнот пятидесятидолларового достоинства с нанесенной на них бесцветным маркером надписью «взятка». Кукла была получена гражданкой Халиловой от вас лично с целью склонить меня к противоправным действиям. Но, получив отказ, просто подкинула их, когда подосланный вами майор Барсуков отвлекал меня разговорами о мифическом сабантуе. Не сомневаюсь, что в моем кабинете установлена видеокамера или микрофон…
– Достаточно! – крикнул Скорин.
– А посему видеофиксацию провокации и аудиозапись прошу приобщить к делу, для ознакомления с ними моего адвоката.
Халилова уже выбилась в первые ряды. Она улыбалась и прижимала к груди свою сумку.
– Будь ты проклят, мент! Теперь ты будешь сидеть, а моего Алика выпустят.
Мышкин покачал головой.
– Алик получит по полной с конфискацией, а поскольку квартиру вы оформили на него, то придется вам возвращаться на Кислые воды одной…
Составили протокол, который быстро подмахнул сантехник из «Профсервиса». Но со вторым понятым случилась неожиданная загвоздка – старичок отказался ставить свою подпись.
– Ты чего, отец? – удивился капитан Лущенко. – С дуба рухнул или как? На твоих глазах задержали оборотня в погонах, взяточника, а ты в отказ идешь?
Старик помялся, лицо его покраснело, но он сказал твердо:
– Во-первых, я не видел, как ему взятку давали. Во-вторых, слишком хорошо знаю вот эту стерву и ее сынка: в одном доме живем. А в-третьих, я и майора Барсукова хорошо знаю, которого вы при мне в коридоре инструктировали: он восемь лет назад, будучи старлеем, задержал моего сына, вытащил у него полученную в тот день зарплату и вдобавок избил дубинкой на пару с сержантом Сыроядовым.
– Тебя… то есть вас зачем сюда пригласили? – еле сдерживаясь, спросил майор Скорин. – Подписывайте быстро и уходите!
– Я пришел в отдел подавать заявление об угоне моего автомобиля «ВАЗ-2111». Потом меня…
– Вы хотите, чтобы вашу машину нашли? – с угрозой произнес Скорин. – Тогда подписывайте протокол. Иначе никто ее искать не будет.
– Да пошли вы все, полицаи хреновы! Я мальчишкой три года в оккупации пробыл, и тогда такие вот, вроде вас, новый порядок наводили. Шастали по дворам с белыми повязками на рукавах, искали, чем поживиться, последнее тащили. А мой батя хорошо вас отстреливал. Жаль, нет его уже. Но ничего, придет он еще, наш день победы…
