моря, тёплый и влажный. Столбик термометра дотянулся до десятого деления выше нуля и не желал сдавать позиции. За окнами желтели платаны, а городские власти Сочи зря потратили деньги на холщёвые мешки для пальм: вряд ли деревья простудились бы при такой температуре. Город застыл в осени, как в янтаре.
— Надо обмотать деревья во дворе белой бумагой, — размышлял Арно, глядя в окно, — лучше папиросной, она легче, не повредит ветки.
— Зачем?
— Призвать снег. Деревья с белой бумагой на ветвях будут казаться заснеженными. И тогда снег придёт. Белое к белому.
— Точно! И ножницами вырезать несколько снежинок для антуража.
Вино пили уже на деревьях, перебрасывая друг другу картонный пакет. Внизу, у дороги, поставили плакат «Призвать снег» как объяснение для прохожих. Любопытные с чувством юмора сбегали в магазин и пополнили запасы папиросной бумаги. Ровно в одиннадцать часов пятьдесят девять минут пошёл снег. Не знаю, как у Арно получилось. Помню, что на третьем дереве у меня начали замерзать руки. Наверное, небо, на нас насмотревшись, тоже настригло снежинок и смахнуло разом их все со стола. Полночи соскабливали мокрую, налипшую на ветвях бумагу, но он сдержал обещание: первый снег выпал в мой день рождения. И это было лучшим подарком. Настоящим чудом!
А в твоём правильном мире всё предопределено, и для чудес нет места. Псы спрашивают, есть ли у меня выбор, в надежде, что обучаясь у тебя, поумнею и отвечу: нет, выбора не существует. Закон ваш годится для меня одной. Бездомному некуда возвращаться. Но у всякого скитальца когда-то был дом, и он помнит о нём!
Я помню радугу. Прыжок с парашютом в тандеме с высоты трёх километров. Больше не верила в землю, такой она стала далёкой. Горы казались игрушечными. Мы пролетели сквозь грозовое облако и очутились внутри радуги. Сверкающие капли воздуха, как маленькие миры новорожденной вселенной. Падение и полёт. Холодный ветер и разгорячённое дыхание. Один вдох на двоих, один выдох. Розовый свет вокруг и внутри меня.
Чему ты можешь меня научить, если видел радугу только с земли? В твоём доме на Мальте живут лишь воздух и солнце. Внутреннее пространство в точности повторяет высушенные ветром прибрежные скалы: ни кустика, ни деревца. Ни одной старой фотографии или картины, смешной безделушки-талисмана или книги с загнутыми страницами — ничто не выдаст хозяина. Несколько лет обучал меня, но я так и не узнала главного: кто ты? Хотя нет, у тебя тоже есть личные вещи: чучело полярной совы и часы со стрелками, бегущими в обратную сторону. И уверенность, что твой ангел мёртв, а время стремится в прошлое. Пустота настолько захватила тебя, что не оставила места для любви, привык быть сам по себе и не сходишь с ума от одиночества, как все люди. Твоя память не шкатулка милых сердцу глупостей, как у других, она похожа на сейф, доверху забитый долговыми расписками. Хранитель вечности!
«Братство Псов отличается верностью». Вы обещали мне семью, но те, кого предавала свету, становились ближе. Думали обо мне и открывали дверь в свои сны, а вы — никогда. Предпочитаешь не рисковать и водишь меня по нейтральной территории лабиринта, а встречаемся в Храме Сириуса на очередном совете. Не путешествуешь и в одиночку. Конечно, зачем тебе прочитанные книги? Твои сны заперты в них, как в клетке.
Рассказал мне о Фаэтоне, потому что я — Змееносец, тринадцатый исчезающий знак зодиака. Время Змееносца называют «сожжённой дорогой», две недели в году, когда зима сражается с осенью. Древние маги верили, что в это время силы добра и зла вступают в схватку за власть над душами людей. Именно тогда пролетавший над землёй в огненной колеснице сын Солнца Фаэтон сжёг всё живое. Говоришь, это предопределило нашу связь как учителя и ученика. И Псы выбрали меня тринадцатым, увидев потусторонние знаки в дате и месте рождения. Неправда! Выбрали за то, что помогла убить Арно. Ты виноват, что дорога моя сожжена, но меня тянет к тебе, как мотылька на свет. Точно так же тянуло к Арно. «Поэт — поистине похититель огня». Фаэтон, Прометей… сколько имён у поэта? Если со времён древних греков мирно сосуществуют два столь похожих мифа? А «Война на небесах»? Не таится ли в улыбке Сатаны похищенный с небес огонёк?
Даже учёные создали миф: гроза принесла на землю первобытный огонь, сделавший дикие племена кочевников цивилизацией. Открыли, что молнии — искры взорвавшихся звёзд, что в переводе на язык Псов звучит, как свет из хранилища душ или священная энергия.
Взломщики все чуть-чуть Прометеи, предвидящие[21]. Нам доступен огонь, нам решать: делиться им или нет, сжечь всё живое или подарить людям тайное знание. Седьмое чувство. Седьмое измерение, когда вечность стучится в двери времени, а цвета радуги сливаются в белый. Смотреть на солнце больно глазам. Да, седьмое чувство — боль, взрыв изнутри. Инородный пульс. Вход в запределье. Дар взломщика видеть своё отражение в зеркалах миров. Обострённое восприятие сути. В обычной жизни вещи кажутся иными, чем являются, а люди не те, за кого себя выдают. Цена ошибки — часто чья-то жизнь. Но все привыкли сметать листья с аллеи. Мы одни знаем, кто и когда должен уйти, чью ветку сломают следующей. Знаем и молчим! Храним «великую тайну».
После первого проникновения меня будто заново выточили из мрамора, как статую. Все края, что раньше были сглажены и незаметны, теперь режут, как бритва. Знание вскрывает тайник в человеке, усиливает добро и зло. Неожиданно обостряются обиды, страх, ненависть, жадность, любовь, боль… — всё, что дремало внутри в тени, попадает в полосу яркого света. Словно чья-то безжалостная рука наводит резкость на моих фотографиях и портретах. С этим нелегко жить. Ты обменял ангела на память всех рождений, а я знаю, зачем он отрезал крылья. Ты думаешь, бессмертие в памяти, а я — алхимик, открыла эликсир молодости и счастья.
Ваши предшественники использовали сны, чтобы познать человека: выясняли состав преступления, тайные мысли, судьбу. Ныряли в холодную воду, но есть и термальные источники. Я должна следовать традициям, но правила можно нарушать, если знать как. Ты сделал меня хорошим ловцом. Чужие сны интимны и горячи, а я могу достать отборный жемчуг со дна — сокровенное. Могу проникать и к приговорённым, и к тем, кто понравился. Да, ты прав, мне не хватает тепла. Я не самодостаточна, как ты, не могу греться собой. В твоих снах слишком много теней и зеркал. С тобой рядом так холодно! Замерзаю и ворую чужой огонь.
Прометей принёс людям искру любви! Видела скалу, где его приковали на растерзание орлам. Почти все греческие предания имеют кавказское продолжение. У подножия скалы течёт река Агура. Когда-то река была девушкой-черкешенкой. Агура приходила к Прометею каждый день, промывала раны, пела песни. За это Зевс и превратил её в реку. Но река никогда не изменит русла, не покинет скалы, не замолчит. Спасает любовь, она и есть ваше пресловутое падение в материю. «Сыны Бога брали себе в жёны дочерей Земли»[22]. Наша душа, как Прометей, прикована к скале тела, и Агура приходит к нам радугой.
— Заставь его думать о себе!
— Аморген, я пыталась. Мелькала перед глазами, повышала ставки в казино и шансы на выигрыш, спасла от уличных бродяг. Но думает он не обо мне.
Во сне видела дом, занесённый снегом, высоко в горах, где встретились двое. Им бы хотелось остаться там навсегда. И пусть бы на перевале весне замело все пути! Они не будут зажигать свет. У них есть свой. О таком свете писал Платон[23]. Из окон-глаз льётся солнечный свет нашей души. Днём человек видит: подобное встречает подобное, свет к свету, а в темноте ночи слепнет. Но частицы света неоднородны. И если изобрести волшебный прибор, способный свету внутри нас придавать оттенки цвета, то более богатой палитры художнику не найти: мы все разные. Радугу могут видеть те, кто совпадает или противоположен в спектре цветов. Я повсюду видела розовый свет, потому что и у Арно он был таким же. Кира и Ульвиг — жёлтый и синий. Руки впервые соприкоснулись над русско-чешским разговорником, и всё вокруг засияло нежно зелёным. Вряд ли смогут объяснить друг другу, почему лучи из окон сливаются, просто дали себе зелёный свет. Нашли друг друга в сети, встретились наяву и снова ушли в свои сны. Вернее, в один сон на двоих. В совместное сновидение. Наяву им трудно понять друг друга, языки схожи, но отличаются, говорили касаниями, как глухонемые, письма читали при помощи электронных переводчиков. А во сне не нужны ни слова, ни ощущение пальцев на коже.
