Я стоял над могилой сестры и не чувствовал ничего. Ничего, понимаешь? Ни жалости, ни раскаяния. Только ветер. Даже запах цветов куда-то пропал, хотя раньше эти цветы ненавидел. Это ты наделила их ароматом силой воображения. Я опасен. Не принадлежу себе. Не знаю, кто я. Меня нет, не существует, как в той песенке «Radiohead», которую часто слушали в Альпах: «Life is a whim of several billion cells to be you for a while».[43] Ежесекундно в нашем организме отмирает несколько миллионов клеток, материя обновляется. Если верить Нильсу Бору, материя — одна из степеней плотности энергии, её проявление, внешняя форма. Малое уничтожается ради жизни большого — закон её сохранения. А я всего лишь временный носитель тёмной информации вечности. И как любой носитель не могу её прочитать.
Маленький шрам на твоём плече — ничто по сравнению с тем, что могло бы случиться, если бы блондинка не призвала ветер во сне. Я очнулся раньше тебя. Смотрел, как ты спишь, и думал: как же нелепо ты выглядишь! Хрупкое, беззащитное, доверчивое существо. Словно с другой планеты. Любой может свернуть тебе шею, а уж я — тем более. Кошка твоя поняла, кто я. Убежала в лес сразу после приезда. Мы так и не нашли её. Кошка почувствовала опасность, а ты, ты — человек, нет!
За окнами падал снег. Взял твою руку. Пульс — слабый, но был. Вызвал себе такси в аэропорт. Никто не знает, насколько глубоко люди могут проникнуть друг в друга, никто не опускался на дно своей души. И потому тот, кто сильнее, должен прекратить эту связь. Финал подлинной страсти — одержимость. Откидываешь голову назад, и шея — почти лебединая! Пересчитать языком узелки жилок, ступеньки позвонков. Разметить все сладкие места на теле, изгибы, впадинки, холмики… и отрезать, откусывать от тебя по кусочку. Присваивать. Ты принадлежишь мне! Слиться в единый поток, чувствовать твою дрожь, будто нырнул в речную зыбь. Но любовь не земное чувство и приходит оно извне. Двое пытаются слиться в одно, но осознав, что во плоти это невозможно, в отчаянии рвут зубами бездушную оболочку, мстят природе и калечат друг друга, и не разберёшь, кто жертва, а кто палач. Любовь — потусторонний свет, у неё чёрное лицо Дьявола. И многие люди умудряются прожить свой век, так и не заглянув ему в глаза. Пусть считают, что повезло.
Если волк попадёт в капкан, перегрызёт себе лапу. Всегда чувствовал, как расставляешь капканы, вешаешь красные флажки по краю леса, заряжаешь двустволку. Затягиваешь меня в лабиринт, откуда давно уже вышла. Кто ты? Высшая справедливость времён? Вторая карта Таро? Жрица. Наш внутренний голос. Сначала он вдохновляет нас на подвиги, потом обманывает и предаёт, и мы его убиваем.
Без тебя мог бы не думать, кто я на самом деле, но с тобой провалился в тёмный колодец. Сижу на каменном полу, дрожу от холода и скоро начну мочиться кровью, но не могу ни уйти, ни пошевелиться. Вжимаюсь в стену от страха. Жду, когда вызовут в горящих факелов круг. На совет всех тех, кем я был когда-то. Если в центре они решат избавиться от меня… Начинаю понимать, почему египтяне назвали Книгу Мёртвых «Словом устремлённого к свету». Свет спустит нас с цепи времени, разомкнёт круг перерождений.
Гераклит ошибался, утверждая, что нельзя войти в одну реку дважды. Да, человек меняется, да, река течёт. Но меняется и стареет наша физическая оболочка, а то невидимое, неосязаемое и необъяснимое внутри нас, остаётся неизменным. Что же касается реки времени, существует круговорот воды в природе. Можешь поклясться, что ночные капли дождя на твоём лице не вода из той же реки, где умывалась на рассвете? Не время, а жизнь необратима. Одна человеческая жизнь. Но сколько всего точек на плоскости? Песчинок в песочных часах? Звеньев в цепочке? Вряд ли когда-нибудь это узнаем. Всё, что за пределами нашей маленькой жизни, — абстракция. Мы — пленники мгновения. Узники пещеры теней Платона[44]. Сидим в кинозале реальности и смотрим один и тот же фильм жизни. Никто не покинет киносеанс до тех пор, пока не кончится фильм: над креслами горят надписи «Пристегните ремни!», как в самолётах. Вряд ли кому-то придёт в голову вышибить дверь и прыгнуть с борта. За бортом нет воздуха, там пустота. Тени пляшут на экране. Нам бы хватило теней, но и их видим по-своему. Узник со зрением «единица» разглядит чёткий силуэт сложной фигуры, а тот, кто с «минус двойкой» — серое размытое пятно, если тень будет двигаться. После киносеанса их память воскресит разные сцены. Я не смогу вспомнить весь фильм по кадрам, только поворотные пункты в сюжете. Вспомнить быстрее, чем прожить: воспоминания избирательны. И у всякого из нас — своя легенда, свой путь. Миллиарды путей, миллиарды отдельных — разных — миров, а реальность складывается из них, как мозаика. Но существует что-то скрытое, тёмное, что-то над всеми нами, что как клей соединяет элементы пазла и не даёт миру разлететься на куски. Что не позволяет реке распасться на капли? Что заставляет нас запоминать одни картинки на экране и забывать другие? Кто крутит колесо времени и переворачивает песочные часы?
Ты не носишь ни часы на руке, ни зеркальце в сумочке. Говоришь, жизнь и так состоит из часов и зеркал. Они повсюду. А ты их боишься. Правильно боишься. Куда ни глянь — везде отражающие поверхности, ловцы мгновений. Зеркала хранят наши копии, все до единой. Отражения и есть тот невидимый клей, что создаёт высшую реальность для всех. Совершенные часы. С каждым шагом рождается новый двойник. Миллиарды живых слоёв один поверх другого. Ничто не исчезает бесследно. Ни один поворот головы или взмах ресниц. Очевидно, где-то существует и библиотека записей, архив или база данных. Мир идей и проекций. Время джет, где гении черпают озарения, подключившись к будущему, завершённому и записанному на стенах лабиринта. За секунды сна я прожил столетия. Не стремился ни в далёкое будущее, ни в прошлое. Искал в лабиринте другое воплощение настоящего, чуть более счастливую альтернативу судьбы. Выигрышную карту в колоде вариантов реальности. Моя жизнь — песчинка, но иногда и песчинке удаётся остановить часовой механизм, застряв между колёсами. Нельзя уничтожить время, поломав часы, но без них оно протекает иначе. Свобода шестого чувства: читать, а не учитывать.
Не помню, где оступился и упал на дно. Кто бы мог подумать, что одна жизнь заставит платить по счетам других! И теперь медленно крадусь, держась за стены. Обхожу лабиринт по периметру в надежде найти выход. Снова и снова. Бесполезно шарить руками по стенам. Холодно, и глухие капли воды в темноте. Все мы рано или поздно окажемся в темноте. Даже те, кто правильно жил.
«Я не вынудил ни одного человека заплакать», — неисполнимая заповедь в мире слёз.
Человек может потерять всё, но не своё прошлое. Может лишиться памяти, но если ты позабыл о прошлом, ещё не значит, что прошлое отпустило тебя. Никто не срывался с цепи времени.
Эпизод 7. Лица
«Пропала собака», — прочёл в объявлении на стене неподалёку от пункта проката автомобилей. Во дворе проката пустовала собачья будка. Можно было бы взять машину в евро-представительстве в аэропорту, но мне нравится «дикий»: никто ни о чём не спросит, если платишь наличными. Вероятно, пёс учуял запах бродячей сучки и сорвался с цепи. Поймал себя на мысли, что завидую: он взял след, а у меня впереди длинный вечер.
Машина — то, что надо: рухлядь, затеряется на дорогах между битыми «пежо», верблюдами и ослами. Неспеша вырулил на автостраду Салах Салем. В Каире моросил дождь, зимой он наведывается в гости. Капли на лобовом стекле почему-то всегда напоминают слёзы. Размытые огни вдоль дороги — маяки дней, обречённых раствориться под колёсами. Мы стираем друг друга в sms-ках, электронных письмах, вырываем страницы из записных книжек, сжигаем распечатки интернет-новостей и газеты. Выдавить память по капле из сердца. Никогда не узнать друг друга в толпе, не сдать ненароком — мы же в бегах от самих себя. Очищаем сны, чтоб увидеть того, кем был когда-то давно. Подтащить двойника к зеркалу. Рассмотреть, изменился ли за эти годы, за эти жизни. Но нет, зеркала не отражают иллюзий. Нас не существует нигде: у нас нет документов, нет дома, нет жизни. Никто не отыщет нас на прямой времени. У нас нет прямой, есть кривые, спирали, круги. Осколки мозаики. Кто сможет её собрать? Братство Псов? Не думаю.
Жизнь похожа на альбом с фотографиями, а несколько жизней — на коллекцию семейных альбомов. Те же свадьбы и похороны, города и лица, любовь и предательства, войны и палисадники. Любая из фотографий — маленькая история, отдельная, ничем не связанная с другими. Хочется смонтировать фильм
