ад...)
– Но этого быть не может...
– Чего?
– Всего.
– Именно такое только и может. Притом всё.
– Но ведь ее ко мне привели музыканты. Вы говорите, что она меня выбрала... потому что я ей понравилась?
– Ну да.
– Но, повторяю, ее ко мне привели музыканты!! Уличные музыканты!!
(Поскольку я не могу не орать, и она это понимает, жужелица переключает вентилятор на дьявольскую мощность. Рёв сплошной бомбардировки. Ковровой. Ядерной. Хиросима, любовь моя.)
Мне на ухо:
– Дело в том, что
– Что – «и потом»?..
– Ты достаточно ли хорошо знаешь этих своих приятелей?
– Каких?
– Ну, уличных музыкантов...
– Я?.. Вы на что намекаете?
– Ладно, проехали. Скажу больше: она просто увидела тебя однажды в метро. Да! Таким деткам интересно поездить в метро. Это же для них приключение. Крутая экзотика. Все горы возле Цюриха объездят на своих джипах, а в метро проехаться... Это как потеря девственности... Ну, это, после третьего восстановления плевы. В целом – крутой экстрим...
– Почему у нее зашиты маточные трубы?
– Аборты с тринадцати лет. Так что это
– Аборты с тринадцати лет? А зачатия? Это при охране-то?!
– А что они могли в этом случае? Она же в любом месте, в любое время...
– Ну, ладно! Оставим!..
– Кроме того, деньги-то у нее немереные, она вон – кого хошь подкупит. Меня даже пыталась... Взятку совала мне, сыкуха, вот сюда, – жужелица показывает мохнатой лапой на полуоторванный нагрудный карман, – в эпигастральную область... Устояла я...
– А чего она от вас-то хотела?
– Чего-чего. Ясно чего.
– Того самого?!
– Чтобы я ее грязной шваброй отдубасила-обработала. Да ты не сбивай. Вернемся к нашим баранам. Увидела она тебя, значит, в метро... ну и выследила...
– Сама?
– Сама. Для нее это ведь игра. В мисс Марпл или в кого там еще, я не знаю. Это она так о себе сама говорит: я, говорит, мисс Марпл. А, по-моему, это Агата Кристи и, как ее там... Жорж Санд в одном лице. Такое сочинять! Такое сочинять! Да еще это же и сыграть! Сара Бернар, мать твою за ногу!..
– Так. Я насчет аборта. А какие же услуги я по сей день отрабатываю? Точнее – по сию ночь?
– А вот этого, девушка, я не знаю. Я говорю только про то, что знаю наверняка. Слушай дальше. Ты же в Ротах[15] живешь, так? Ведь в Восьмой Роте, так?
– Официально – да. Дом стоит между Восьмой и Заротной. Вхожу чаще всего с Заротной...
– Ну вот. А она, наша дорогая краля, сняла себе квартиру в Девятой.
– Когда?!
– А вот сразу, как тебя встретила. Когда тебя встретила и выяснила, где ты живешь, так и сняла. Причем там коммуналка была. Так всех живенько расселили, а ее – you are very welcome. Хорошее в целом зданьице: Девятая Рота, дом пятнадцать.
– Знаю... Там еще шахматист знаменитый жил... Михаил Чигорин... барельеф висит... Но... Но зачем ей... Нет! Хватит... скоро ли конец вашим сведениям... пожалуйста... у меня сейчас кровь хлынет носом... горлом... кишками... изо всех дыр...
– Водички?
– Нет.
– Зачем ей, говорю?
– Как – зачем? Ну, сначала поближе к тебе быть... А потом, как к тебе вселилась... в тебя, в смысле, вселилась... ну... надо же ей куда-нибудь и уходить...
– Когда – куда-нибудь уходить?
