что!..
...Вот как возьмешься делать ревизию своим, по выражению галлов, sexuels partenaires... О, Езус! Оснастка (назовем это так) использованных мной – и использовавших меня – моих гендерных антиподов – одноразовых, двух- трехразовых, многоразовых «яней» – эта оснастка, суммируясь, образует длинный-длинный-предлинный, необозримый шампур... Шампур-кошмар... Такой, как от Глазго до Мельбурна...
Им, этим шампуром, регулярно протыкалось розовое мое тело... На него нанизывалась нежная, ранимая моя плоть – тупо подчиняясь не понятной мне, не ведомой мне воле. Слепо и ревностно, словно желая выслужиться, плоть выполняла беззвучные команды – жадно и зло, жадно и зло, жадно и зло, жадно и зло. (А также: сонно, азартно, равнодушно, яро, с полным пофигизмом, привычно, через пень-колоду, машинально, рассеянно, со страху, на спор, спьяну. Ну и так далее.)
Тело. Давно разведённое с моим Я, – тело-зомби.
Тело. Состоявшее когда-то с моим Я в семиюродном, что ли, но всё же родстве – впрочем, в родстве весьма подозрительном. Даже, скажем прямо, в сомнительном.
Дантист (мне):
В юности такой дивергенции, конечно, не наблюдалось.
Поэтому, хотя бы и мазохизма ради, задам себе риторический вопрос: сколько же их прошло сквозь меня – шампур-составляющих единиц?
О, Езус Мария!
Дюжины футбольных команд... Ни лиц, ни имён... Лишь номера да трусы...
Медленно разворачиваются плоскости футбольных полей...
Поля кишат юркими, неутомимыми, неукротимыми в своей тупости головастиками... Игроки, в рьяной слепоте своей, устремлены за одиноким и беззащитным мячиком яйцеклетки... О, Езус! Зачем всё это было мне нужно?
Мой любимейший друг мне нынче сказал, что головастики и яйцеклетки – это обычные паразиты (в данном случае – эндопаразиты), которые, для своего размножения, человеков запросто «юзают». Человечьи тела им нужны позарез – вот как блохам (эктопаразитам) тоже нужны тела. Короче, яичкам и головастикам, для их размножения, подходят любые живые тела.
Итак: неужели нельзя было как-нибудь всего этого избежать? Ну, как-нибудь? Ведь удавалось же иногда приговоренным избегать казни? Ведь бывали же на свете прекрасные девственницы? В том числе великие – воительницы, властительницы, обладательницы магических миссий? Ведь их опыт
Так нет же! Надо же было мне вляпаться в эту общепитовскую мясную окрошку! В которой даже мухи от скуки дохнут – наравне со мной, наравне со мной, наравне со мной!..
О, Езус!
Противоположные мне по гендеру – и всему прочему – sexuels partenaires... Мои бедные «яни»... Мои недотёпы...
Зачем они все так яростно бились-колотились в меня – словно прорывались к своему личному бессмертию? (Или, может быть, к моему?)
Зачем так страстно, так жестоко меня долбили, словно желая выбить из меня какие-то эзотерические показания: секрет вечной молодости, конечную истину?
Зачем все они – все, все как один – маниакально стремились забить гол в мои наивные, легковерные воротца? Разве гол когда-либо выравнивал счет между всеми ними? Впрочем, отчасти – да. Но выравнивал ли он счет между ними – и мной? Давал кому-либо из них преимущества в четвертьфинале? Приближал к какому-то кубку? (Да и что это был бы за кубок, господи боже ты мой! Чаша Грааля?)
Зачем мне следовало (в процессе приближения мяча к воротам) рукоплескать, рычать, визжать, выкрикивать дикарские поощрения?
Зачем они приносили мне небольшие желтоватые хризантемы, похожие на синтетические щетки для мытья бутылок из-под кефира?
Зачем они, воя, рыча, смешно скрежеща зубами, били-забивали свои незатейливые сваи в разверстую, в плачущую мою рану?
Что именно они, так тупо и маниакально, пытались из кровохлещущей раны моей вычерпнуть?
И что конкретно они мечтали на сваях тех, черт побери, возвести?! (Вот это – мой главный вопрос.) Какие такие храмы?!
И вот еще что: зачем они поливали мне бедра, живот, грудь, лицо этим гнойно-желтоватым клеем? Они что, полагали приклеить меня к себе? Ну, хотя бы на время? Или себя – ко мне? Склеить нас, двух (трех, четырех и т. д.) кукол- марионеток – нутро-к-нутру? А разве это возможно проделать клеем «Sex-Момент»? Он даже и кожу-то не склеит!.. А фибры души не берет напрочь... О, Езус!..
