представляющих государственную тайну.
…Киппар и Хольм опять сидели в нише уютного кафе, пили соки.
— Вы имеете доступ в новый порт в Таллинне? — спросил Киппар моряка. Речь шла о строящемся Новоталлиннском морском порте.
Хольм бывал там почти с момента закладки.
— Нам нужны доказательства о военном предназначении нового Таллиннского порта. Факты, снимки, — сказал Киппар.
— Но это же будет глупо, — не удержался Волли от невольного восклицания. — Новоталлиннский порт строят финские рабочие и инженеры, у них любой желающий на Западе может спросить, для чего предназначается этот порт. Даже чертежи в их руках!..
Киппар посмотрел на собеседника снисходительно, с полуулыбкой на губах, очерченных глубокими морщинами.
— Видите ли, Волли, — сказал он ласково, — тут не все так, как вам кажется… Кое-какие сведения об этой стройке мы уже дали нашим шефам, да и в шведскую печать тоже. Большевики умеют маскировать свои военные объекты.
Вольдемар Хольм понял, что спорить, доказывать нелепость выдумок о военном предназначении Новоталлиннского порта бесполезно: Киппар действительно умел недешево продать свою информацию об этом и «Голосу Америки», и мюнхенским радиостанциям — «Свобода» и «Свободная Европа», и другим органам массовой коммуникации на Западе. Отступать от своих лживых утверждений председатель «Центра» не станет!
Киппар теперь считал, что Хольму, согласившемуся работать на него, уже не выйти из расставленных им сетей, — и поручения моряку можно объяснять «открытым текстом». Он без лишних «предисловий» вручал ему дозиметры для выяснения источников радиации в Эстонии и прощупывания мест размещения там ядерных ракет, просил сфотографировать отдельные закрытые объекты. А однажды развернул перед ошеломленным моряком крупномасштабную карту Эстонской ССР, изготовленную в натовских штабах. На карту были нанесены аэродромы, другие объекты военного и оборонного назначения.
— Пусть наши группы уточнят правильность их обозначения, появление новых военных баз, лагерей, — приглушенным голосом наставлял эстонского моряка Киппар, намекая, что эти сведения нужны для наших друзей на Западе.
Хольм, что называется, наступил на собственное горло, чтоб не выдать своего возмущения новым заданием. Значит, господин Киппар хочет из связного сделать еще и шпиона! Интересно, представляет ли он сам всю опасность своего поручения лично для него, связного, — ведь толкает на серьезнейшее государственное преступление. Немедленно ответа он, конечно, не получил, но понял, что сам Киппар чувствует себя здесь, на земле нейтральной Швеции, в полной безопасности, ничем не рискует, а подставлять под опасность других — считает своим правом — во имя «высших интересов» борьбы с Советской властью.
— Peame vastu!
В один из заходов Хольма в Стокгольм Киппар вручил ему для передачи подпольщикам в Эстонии дорогую вещь — портативный видеомагнитофон. Сказал:
— Двенадцать тысяч крон стоит — не оброните!
«Обронить», конечно, было нельзя, а вот пронести на судно оказалось непросто. Даже не на само судно, а через припортовые улочки.
В тот день с эстонского сухогруза ушли на берег в Стокгольме две группы моряков. После встречи с Киппаром, упрятав среди покупок и небольшой по габаритам видеомагнитофон, Хольм присоединился к своим товарищам для возвращения в порт. Оживленно делясь впечатлениями о прогулке по столице Шведского королевства, советские моряка вразвалочку двигались по центральной аллее зеленого бульвара. Нежарко светило северное солнце, у ребят настроение было «в норме» — весело-приподнятое. Вдруг мимо пролетела одна полицейская машина, потом другая. И уже давно заметил наблюдательный радист слежку за их группой субъектов в гражданском… У Вольдемара Хольма ёкнуло сердце — если здесь или в порту устроят досмотр, то «вещичка» при нем стоимостью в 12 тысяч крон очень даже заинтересует и полицейских и таможенников…
Лишь на судне узнали причину возникшей у порта тревоги. Туристы или моряки одной из развивающихся азиатских стран что-то украли, и полиция активно включилась в поиск. Была задержана первая группа отпущенных в увольнение с эстонского судна. После досмотра ребят освободили, а группу Хольма задерживать не стали. Повезло?..
Хольм при новой встрече рассказал о случившемся Антсу Киппару.
— Бывает!.. — меланхолично отозвался «шеф», полузакрыв глаза. Никакого волнения не отразилось на его изборожденном морщинами сером лице.
5
Небо над Таллинном заволокло тяжелыми грозовыми тучами, второй день лил дождь — то вдруг усиливаясь до проливного, и тогда на асфальте пузырились потоки воды, то въедливо моросил часами, не оставляя надежды на просвет в облаках.
Вольдемар пришел на встречу с майором КГБ Яаком Пыльдом ровно в шестнадцать, как договорились по телефону. Яак по привычке взглянул на ручные часы:
— Ну и точность, дружище. Ни минутой раньше, ни минутой позже!..
— Антс Киппар тоже отмечает мою точность и аккуратность, — ответил Волли и улыбнулся.
Майор помог гостю стянуть облегавший плотную фигуру моряка мокрый плащ с капюшоном, повесил его на вешалку за дверью, вопросительно посмотрел на черный портфель-дипломат.
— В нем много интересного! — подмигнул Хольм.
У них почти с первой встречи установились очень простые и ясные отношения. Когда Вольдемар понял, чего хотят от него эмигрантские деятели в Стокгольме, он впервые подумал о чекистах. Наверное, и мать, будь она в живых, подсказала бы сыну, с кем следовало поговорить о возникших трудных вопросах.
Яак Пыльд лет на семнадцать старше моряка, но так повел разговор, будто они были ровесниками, хорошо понимавшими друг друга с полуслова. Небольшого роста, подтянутый и моложавый, с открытым и доброжелательным лицом, привыкший делать все основательно, он сразу понравился Вольдемару Хольму, освободил его от скованности. Ничего необычного, недоступного разумению, «железного», как думалось раньше об обитателях большого дома на Пагари, где размещался Комитет государственной безопасности Эстонской ССР, в этом человеке не улавливалось, и моряк подумал, что, обратившись по телефону в тот дом, он принял единственно правильное решение. Последние, чуть теплившиеся где-то в тайниках души, сомнения развеял сам Киппар — разговорами об атомной войне, о возможных ее жертвах, которые «шефа» не смущали. Свести на нет агрессивные, пахнущие человеческой кровью планы киппаров и его заморских хозяев стало личным делом Вольдемара Хольма.
Моряк в те годы ни разу не переступил порога дома на Пагари, даже старался не бывать в том районе Старого Таллинна, но чувствовал, что за его действиями наблюдают, о нем самом заботятся серьезные люди, как и непосредственный его наставник майор Яак Пыльд.
Однажды на встречу с вернувшимся из Стокгольма моряком кроме Яака пришли еще два человека в гражданском. Волли сразу понял, что высокий, с густыми светло-русыми волосами, лет сорока пяти на вид мужчина является старшим. И самым дотошным — он в разговоре доходил до таких деталей общения моряка с Киппаром, словно сам побывал в шведской столице вместе с ним и теперь только кое-что уточняет. Это был начальник отдела полковник Эдуард Сельямаа, бывший комсомольский работник, крестьянский сын. Бросалась в глаза интеллигентность, корректность, врожденное дружелюбие полковника. Казалось, что они уже давно знакомы друг с другом, и Эдуард Сельямаа так рад этой встрече.
Под стать ему был и его заместитель — подполковник Василий Петков, неплохо говоривший по-
