Собравшиеся в кабинете генерала Поронина внимательно слушают, какие шпионские задания дает Киппар своим сообщникам в Эстонии.
— Все поняли? — спросил генерал, когда магнитофон щелкнул — кассета кончилась.
Полковник Сельямаа, его заместитель подполковник Петков, майор Пыльд и другие чекисты- оперативники обратили взоры на генерала: знали, сейчас последуют выводы из прослушанного задания службам. Так и было. Программа действий была изложена четко, хотя и негромким поронинским голосом. К тому же на этом этапе разрешалось вносить свои соображения, даже спорить.
Были приняты меры против утечки секретных сведений и по дезинформации противника.
В советской печати появились статьи о предстоящем провокационном шоу. Рассказывалось о затее с «международным трибуналом», о том, как в одном из отелей датской столицы «судьи» заслушивали «показания» бывших фашистских прислужников, карателей, уголовных преступников о нарушении прав человека в Прибалтике, о тяжелом положении эстонцев, латышей, литовцев в составе Советского государства. Было показано, кто есть кто.
Участники «трибунала» в сопровождении толпы эмигрантской молодежи переправились в Стокгольм, где их ждало заранее зафрахтованное шведское судно «Балтик стар». «Круиз свободы» проходил вдоль советских берегов Балтийского моря. В одной из кают обитал председатель «Центра помощи политзаключенным Эстонии» Антс Киппар. Но что-то не ладилось в рейсе с самого начала. Не встречали эмигрантский сброд из Литвы, Латвии, Эстонии многотысячные колонны в Хельсинки, хотя утро 28 июля в финской столице выдалось солнечным и теплым. Даже причалили черт-те где — на задворках судостроительной верфи Вяртсиля, куда пришла небольшая группа людей. Участники круиза сходили в парк Ванханкиркон — возложили цветы к памятнику финским белогвардейцам, погибшим в 1919 году в боях на эстонской территории, но Антс Киппар, разочарованный происходящим, даже не сошел с судна на берег.
— Я всегда говорил, что финны не хотят нас поддержать, они играют в дружбу с Советами! — со злобой говорил он случайному собеседнику, а потом повторил все это Боксеру. — Модные гостиницы понастроили в Таллинне, современный морской порт для большевиков сооружают, совместные предприятия открывают… Никакой солидарности с нашей борьбой! Продались русским! Попросили раз переслать фотосборник «Дополнений» — и то отказались, не хотят нам помогать!..
Пока старый антисоветчик бесился в своей комфортабельной каюте, вернулись на судно «делегации». После обеда «Балтик стар» отчалил из Хельсинки. Не успел увидеть Киппар маленькую информацию в вышедшей на другой день финской газете «Кансан уутисет» под издевательским для него заголовком: «Антисоветский марш не тронул сердца хельсинкцев».
11
Заметно сдавал старый злопыхатель-антисоветчик, хотя и старался в кругу коллег в «Центре помощи» демонстрировать свою активность и энергию. Видимо, подкосила его и смерть жены — тихой и всегда готовой помогать ему в любом деле Хельго. Вот тогда он и обратился к своему ближнему и не ближнему окружению, дал объявление в газету, где просил не приносить цветы на могилу усопшей, а внести лишний взнос в фонд помощи политзаключенным Эстонии.
Узнав о новых веяниях после апрельского Пленума в Советском Союзе, о начале демократизации и гласности, Антс Киппар приободрился. Но на всякий случай спрашивал Боксера:
— Не может это быть временной кампанией? Сегодня — гласность, демократизация, а завтра КГБ возьмется за тех, кто «высунулся»? А?
Волли успокоил: обратного хода перестройки не произойдет.
Освобождение из мест заключения Виктора Нийтсоо, а потом и Тийта Мадиссона совсем приободрило председателя «Центра помощи» — восстанавливались связи с верными помощниками и проводниками его антисоветских идей на эстонской земле.
Киппар продолжал организовывать сбор средств по всему миру для оказания помощи «политзаключенным» и их семьям в Эстонии. Докладывал на общем собрании «Центра»: в Швеции собрано 6020672 кроны, в Канаде — 3987080, в США — 3557295, в Австралии — 2082915, в Германии — 286649, во Франции — 94100… и так далее. Правда, затраты на действительную помощь из общей суммы собранного составляли мизер. Были еще издательские расходы. На эстонском, английском и шведском языках печатались воззвания «Центра» — «Поддерживайте освободительную борьбу в Эстонии», самолично председатель сочинил обзор под названием «Прибалтийские государства в тисках Советов», тщась доказать, как затормозило развитие Литвы, Латвии и Эстонии вхождение в состав Советского Союза, какое угнетение чувствуют коренные жители этих маленьких стран, ставших советскими колониями. С 1982 года сборники «Дополнения к свободному распространению новостей и мыслей в Эстонии» переводились на английский язык, печатались типографским способом и рассылались по всем континентам. Уточнялись натовские карты расположения военных и других закрытых объектов на территории Эстонии, так что киппаровскую информацию ждала не только в редакциях «Голоса Америки», радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа»…
Недомогание давало себя знать. Злился на своего заместителя Яака Юриадо, который увлекся всякой там электроникой, интересовался даже советской вычислительной техникой и мало занимался настоящей работой в «Центре помощи».
Только школьные успехи внучки да периодические свидания с полным здоровья и жизни моряком Волли Хольмом радовали Киппара, внушали надежду. На что надежду? На долгую жизнь? На громкие дела и громкую славу великого борца за свободу родины?
Последний раз Вольдемар Хольм виделся с «шефом» после рождественских праздников в декабре 1986 года.
Моряк с утра позвонил на квартиру Киппару из порта. Договорились встретиться в ПУБе — многоэтажном универмаге в центральной части Стокгольма.
В баре на четвертом этаже, куда поднялся Волли, Антс Киппар сидел в глубине за отдельным столиком, перед ним стояла чашечка кофе и традиционная бутылка сока. Выглядел «шеф» очень усталым.
— Пришлось перед рождеством много поработать, — словно отвечая на незаданный вопрос, пожаловался старый эмигрант. — Рождественские открытки в разные страны, посылки…
В баре было жарко, Волли снял куртку, положил на спинку стула. Киппар внимательно смотрел на него. Придвинул бутылку с напитком.
Папка с «документами» для пересылки на родину была готова. Поручения Тийту Мадиссону, Виктору Нийтсоо, Мати Кийренду, «друзьям» — имелась в виду несуществующая группа Хольма.
— Ребята звонили насчет батареек, — озабоченно сказал Киппар, выкладывая на стол пакетики. — Вот батарейки, кассеты для диктофона…
Он не забыл сказать на прощание «Пеаме васту» — «Будем стойкими», хотя его собственная «стойкость» явно шла на убыль. Всего начал бояться — подвохов со стороны коллег по «Центру помощи», по другим эмигрантским организациям, но больше всего — КГБ. Видимо, считал, что там работают серьезные люди, которые знают о нем, следят за его деятельностью…
Стояли необычные для Балтики холода. Волли, выходя из ПУБа, поправил шарфик на шее. И подумал о том, что недолго протянет его заморский «шеф», растративший свою жизнь на борьбу с советской властью. Очень грустным был прощальный взгляд Киппара, и по-человечески моряк даже посочувствовал ему.
В январе восемьдесят седьмого, когда на улицах Таллинна мела снежная поземка, а ртутный столбик в термометре опускался за минус двадцать, Волли пришел на встречу с подполковником Яаком Пыльдом. Поздравил друга с новым офицерским званием, сказал, что отправляется в очередной рейс на Стокгольм. С мороза он разминал озябшие ноги — ходил по комнате, даже стучал по полу. И вдруг заметил, что Яак смотрит на него с каким-то загадочным выражением лица.
