и в счет не идет. Половина ребят из тех, что я знал, попали в исправительные заведения или колонии для малолетних преступников. Те, кому повезло, проводили пару лет в колледже или отправлялись на годик в Северо-Восточный университет, а потом возвращались в отцовский ресторанчик или шли служить городу.
Копы и пожарные — вот кого в Броктоне навалом. Как и любителей помахать кулаками.
Ах да, и жулья.
Не такие уж они плохие люди. Платят за жилье. Женятся, отмечают с семьей дни рождения, посещают церковь. Все как у всех. Владеют барами, ходят в клуб. Устраивают барбекю по воскресеньям и орут, как сумасшедшие, когда играют «Сокс» или «Пэтс». Просто иногда загоняют краденые машины. Или голову проломят какому бедолаге. Или еще что в том же духе.
Таким был и мой отец. Больше времени провел в тюрьме Соуз в Ширли, чем дома за обеденным столом. Каждое воскресенье мы всей семьей загружались в «додж» и ехали полюбоваться на него в оранжевой тюремной робе. Я знал сотню таких ребят. Да и сейчас знаю.
Такие и они — Микки, Бобби, Барни и Ди. Мы жили в четырех кварталах друг от друга. Между Лейден, Эдсон и Снелл. Друг о друге мы знали все. Микки — мой двоюродный брат, сын дяди Чарли. Худой, как вешалка, с рыжими вьющимися волосами, но сильный, сукин сын, как никто другой в Броктоне. Старше меня на шесть недель, а с виду так на все шесть лет. Сколько раз втягивал меня в неприятности — всех не сосчитать, — однако вытаскивал еще чаще. Бобби — кузен Микки, но не мой. Он мне как старший брат, особенно после того, как мой родной погиб — в перестрелке. Ди — жена Бобби, они вместе чуть ли не с рождения. Барни самый веселый чувак из всех, кого я когда-либо встречал. В школе всегда меня защищал.
Летом мы обычно работаем в «Винъярде»: помогаем в баре, обслуживаем столики, в общем, делаем все, что позволяет оплачивать счета. Зимой приезжаем сюда, в Палм-Бич. Паркуем машины на клубных стоянках, работаем посыльными, разносим заказы.
Может, кто-то, привыкший жить обычной жизнью, и не скажет о нас ничего хорошего. Но будет не прав. Семью, как говорится, не выбирают, зато можно выбрать тех, кого любишь. А они были мне ближе, чем родные. Доказано сотни раз.
Уроженцы Броктона делятся на два типа. Те, кто старается держаться на плаву и сводить концы с концами, откладывая понемножку изо дня в день. Что не заберет правительство, возьмет церковь.
И те, кто живет в постоянном ожидании шанса, чтобы сорвать большой куш одним махом.
Иногда такой шанс выпадает. Шанс, от которого не отказываются. Тот, что может изменить всю твою жизнь.
Вот за ним-то я и спешил, оставив Тесс в номере отеля «Бразилиан корт».
Нашел этот шанс Микки.
Верное дело. Идеальный расклад.
Глава 5
Стоило Неду уйти, как Тесс бросилась на кровать, не находя себе места от радости и неверия.
— Ты, наверное, сошла с ума, Тесс! Ты точно сошла с ума.
Сошла с ума, разоткровенничавшись с таким парнем, как Нед! Особенно если учитывать ее «другую» жизнь.
Но было в нем что-то, что не дало остановиться. Может быть, глаза, шарм, мальчишеское обаяние. Невинность. То, как он подошел к ней на пляже, приняв за несчастную, брошенную в беде дамочку. К ней давно никто так не относился. Тесс почувствовала себя желанной. И ей это нравилось. А какой женщине не понравится? Если бы он только знал…
Она так и лежала, свернувшись уютно на простынях, перебирая в памяти детали этого чудесного утра, когда услышала голос:
— Еще один.
Он стоял, ухмыляясь, на пороге спальни.
Сердце едва не выскочило из груди. Она даже не слышала, как открывался замок.
— Ты меня напугал.
— Бедняжка Тесс. — Он покачал головой и бросил ключ от номера в пепельницу на столике. — Вижу, обеды в «Булю» и «Та-бу» начали тебе надоедать. Ходишь по школам, цепляешь малолеток.
— Ты следил за мной? — вырвалось у Тесс. Какая же скотина. Думает, ему все можно! — Просто так получилось, — немного смутившись, сказала она, отодвигаясь. И еще больше смутилась из-за того, что приходится оправдываться. — Я для него что-то значу, не то что для тебя…
— Так получилось… — Он прошел в спальню, снял спортивную куртку от Бриони. — Получилось, что вы встретились на пляже. А потом ты пришла туда еще раз. Так получилось, что вы случайно пообедали в «Булю». Спасатель. Как романтично, Тесс.
Она вскочила, подброшенная пружиной злости.
— Так ты меня выслеживаешь? Пошел в задницу!
— Думал, ты знаешь, — продолжал он, словно не замечая, в каком она состоянии. — Я ревнивый. — Он начал медленно снимать рубашку. Потом расстегнул «молнию» на брюках. По спине у Тесс поползли мурашки. — А вот насчет того, куда мне идти… — Брюки упали на пол. Он улыбался. — Извини, Тесс, не получится. Как думаешь, зачем я покупал тебе все эти дорогие безделушки?
— Послушай, — Тесс укуталась в простыню, — давай не сегодня. Давай просто поговорим, а?
— Можем и поговорить. — Он пожал плечами и аккуратно положил рубашку на край кровати. Снял трусы. — Ничего не имею против. Давай поговорим о том, как я обходился с тобой, нянчился словно с принцессой, как покупал кольца на пальцы, браслеты на руки, это бриллиантовое колье, что на твоей шее. Черт, да я уже знаю по имени всех продавщиц у «Тиффани» — Карла, Дженет, Кэти.
— Послушай… — Тесс уже трясло. — Так получилось. Хороший парень.
— Уверен, что хороший. — Он улыбнулся. — А вот тебя я понять не могу. Камушки, «мерседес». И что же? Ты, точно маленькая озабоченная сучка из кордебалета, трахаешься на стоянке с парковщиком.
Она знала его и знала, что будет дальше. Ей стало страшно. Он подошел к кровати. Присел на край. Ей стало не по себе от вида его напрягшегося члена. Тесс попыталась отодвинуться, но он схватил ее за руку. Провел другой рукой по ожерелью. На секунду ей показалось, что он сейчас сорвет украшение с шеи.
— Моя очередь, сладкая…
Он сорвал простыню и толкнул ее на кровать. Схватив за лодыжки, раздвинул ноги и перевернул на живот. Она не сопротивлялась. Не могла. Как будто онемела. Как будто войдя в нее, он забил ей в рот кляп. Он считал, что имеет на нее все права; возможно, так оно и было. Она ощущала его в себе как нечто чужое, враждебное. Как обычно, секс в его исполнении был грубым и жестоким. Тесс не чувствовала ничего, кроме стыда.
— Прости меня, Нед, — шептала Тесс.
Он хрипел, обливался потом, как омерзительное животное. Он заставил ее проделать все то, что ему нравилось, все то, что она так ненавидела. Когда он кончил, Тесс так и осталась лежать, чувствуя себя грязной и дрожа, как если бы в комнате вдруг ударил мороз. Хотелось плакать. С этим нужно кончать. Сейчас же.
— Нам надо поговорить.
Он уже стоял, застегивая ремень на итальянских брюках.
— Извини, дорогая, для милых бесед нет времени. Пора возвращаться.
— Увидимся позже? На вечере?
— Ну, если получится… — Он поправлял у зеркала прическу. — Там будет видно.
— Что будет видно? — не поняла Тесс.
Он улыбнулся:
— Дела ведь идут лучше некуда, правда, Тесс? Почти как дома. Ты же привыкла гадить где живешь.
