газетной фотографии на Люну смотрел высокий красивый брюнет, в котором можно предположить наличие индийской крови, на самом же деле он был наполовину иранцем. На другой фотографии расположился в кругу семьи сэр Джереми в саду своего загородного дома – на фоне роскошных азалий. Он называл всю эту историю блефом и утверждал, что никогда не слышал ни о Наде, ни о Набиле Хури.
Высокомерное лицо пэра, лицо человека, уверенного в своем превосходстве, напомнило Люне о лорде Фрейзер-Уэсте.
– Что с тобой, Сирена, дорогая? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.
Николас застал жену за чтением утренней газеты.
Она молча протянула ему газету, внимательно следя за реакцией мужа. Увидев заголовки, Николас побледнел.
Читая статью, он постоянно моргал, а потом с видимым отвращением швырнул газету на диван, презрительно хмыкнув.
– Не верю ни единому слову!
Бурное негодование мужа не смогло скрыть от Сирены его испуга.
– Правда, Николас?
– Ну конечно. Дикая чушь. Джереми счастлив в браке. Он дорожит семьей и никогда не стал бы якшаться с такой потаскушкой.
Николас показал на снимок женщины.
– Думаю, его пленило как раз то, что она «потаскушка», – предположила Сирена.
– Что ты такое плетешь?
– Не притворяйся, Николас. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Таких, как Джереми, тянет на «потаскушек», как кота – на сало.
– Не думаю, что Джереми таков, – упорствовал Николас.
– Все весьма стереотипно: принадлежит к верхушке общества, подавленные детские инстинкты, частные школы, брак по расчету, некрасивая жена. Тут и говорить нечего. Журналисты разделают его под орех.
Она вздохнула.
– Мне кажется, ты знаешь намного больше о сэре Джереми Грее и Набиле Хури, чем говоришь. Помнится, Набил был твоим близким другом в Итоне.
– Опомнись, Сирена! О чем ты? Как всегда, делаешь из мухи слона. Я уже много лет не видел Набила. Последний раз это было на нашей свадьбе.
– Ты лжешь, Николас.
Он покраснел от гнева:
– Как ты смеешь обвинять меня во лжи?
Сирена посмотрела мужу прямо в глаза:
– Смею, потому что знаю правду.
Когда она заговорила вновь, в ее голосе звучало предостережение.
– Я никому ничего не скажу, Николас, но постарайся сделать все, чтобы твое имя не полоскали газеты. – Муж молчал, и Сирена продолжила с еще большим пылом: – Предупреждаю тебя – будь осторожен. Дыма без огня не бывает, и если уж журналисты положили свои грязные лапы на что-нибудь, то просто так не отпустят. Им нужно, чтобы пролилось побольше крови. Не знаю, в чем конкретно ты замешан, но сделай все, чтобы об этом не пронюхали.
По озабоченному выражению лица мужа Сирена поняла, что до него дошла серьезность ее слов. Он молча вышел из комнаты. Сначала пошел наверх, к себе, но через некоторое время она услышала, как за ним захлопнулась наружная дверь.
Николас поехал прямо в офис и там, запершись в своем кабинете, уничтожил всю документацию, где упоминались имена Набила Хури или Джереми Грея. Так же поступил он с корреспонденцией, связанной с его офшорными счетами и компаниями на Каймановых островах. Удовлетворенный результатом, он позвонил Джереми Грею, на том конце провода был включен автоответчик. Николас с проклятиями швырнул трубку, не понимая, почему Джереми до сих пор не связался с ним. Потом набрал номер Набила, которого не видел уже несколько недель.
Тоже безуспешно. Не желая оставлять никаких следов, Николас собрал все клочки в пластиковый пакет, который выбросил в мусорный ящик отеля «Хилтон», и только после этого вернулся в свой офис.
В тот же вечер Николасу позвонили из телефона-автомата.
– Сирена, дорогая… Это Джереми Грей. Как вы?
– Как ты? Сейчас это более актуально.
– У меня все хорошо – лучше не бывает. Не верь всему, что читаешь обо мне в газетах.
– Обычно я и не верю, но обвинения, выдвинутые этой женщиной, просто чудовищны.
– Они абсурдны, Сирена. Никогда прежде ее не видел. Я уже возбудил судебное дело по обвинению в клевете, – торопливо объяснял Джереми.
– Надеюсь, скоро все уладится, – сказала Сирена с большей убежденностью, чем чувствовала на самом деле. – Сейчас позову Николаса.
Нажав кнопку перевода звонка на другой аппарат, она, выйдя на лестницу, крикнула Николасу, работавшему в кабинете, чтобы он снял трубку, а сама быстро побежала в гостиную, где стоял параллельный телефон. Поднеся трубку к уху, она услышала голос Джереми.
– Не волнуйся, дружище, я все держу под контролем. Набил уехал в далекое путешествие, а о женщине позаботятся.
– Что ты имеешь в виду? – прошептал Николас.
Сирена почти физически ощущала страх мужа.
– То, что она откажется от той чепухи, что наболтала журналистам. Повторяю – все под контролем, и я не хочу, чтобы ты беспокоился по пустякам.
Последовала долгая пауза, а затем в трубке вновь зазвучал ровный голос Джереми, в котором, однако, смутно ощущалась тревога.
– Но все же нужна крайняя осторожность. Думаю, ты сам понимаешь. Я знаю, что могу положиться на твое благоразумие, Николас.
– Несомненно.
– Я так и думал. Дам тебе знать, как будут развиваться события; тебе же советую мне не звонить, пока все не разрешится.
– Понимаю.
Джереми положил трубку. Воцарилась тишина. Сирена ждала, что Николас тоже повесит трубку, и боялась дышать.
– Сирена, ты здесь?
Она вздрогнула, услышав в трубке голос мужа.
– Да, – тихо ответила она.
– Оставайся там – я сейчас приду к тебе.
На лестнице раздались шаги, потом дверь распахнулась, и в гостиную вошел Николас.
– Николас, прости меня… я подслушивала… но мне надо было знать…
Не обращая внимания на жену, Николас ходил взад-вперед по комнате. Ходил, как ходит загнанный зверь. Когда он наконец остановился, Сирена увидела, что муж близок к истерике.
– Как говорят в кино, Николас, пора положить карты на стол. Давай сядем и поговорим наконец по душам.
12
