– У вас будет отличное музыкальное сопровождение – он очень талантливый композитор.
– А вы здесь долго пробудете?
Райен задал вопрос с задней мыслью, собираясь пригласить Люну пообедать с ним завтра вечером.
– Завтра улетаю в Лондон. Я приехала в Нью-Йорк на встречу с большим человеком – моим бывшим боссом Клейтоном Спенсером, чтобы предупредить о своем уходе с работы. Он попросил меня задержаться еще на месяц, пока они не найдут замену. Меня это устраивает – успею закончить все дела в Лондоне. О квартире вам беспокоиться не нужно – банк будет продолжать ее снимать.
– А чем вы теперь займетесь?
– Возглавлю банк отца. Он сам его создал, начав практически с нуля, и всегда мечтал, чтобы я продолжила его дело. Только произошло это слишком рано.
Она отодвинула недопитый бокал и встала из-за стойки.
– Спасибо, Райен, было приятно повидать вас.
Райен тоже поднялся.
– Не знаю, как вы, а я ужасно проголодался – только что прилетел из Лондона и весь день перебивался на кукурузных хлопьях, не считая легкого завтрака в самолете. А что, если нам пообедать вместе – ненавижу есть один.
Люна представила пустую комнату, любезно предоставленную ей банком, извечный гамбургер и бутылку вина, с которой она теперь не расставалась. Она уверяла себя, что пьет только для того, чтобы лучше заснуть, боясь признаться самой себе, что это не так.
– Хорошо. С удовольствием. Но не обещаю, что вам со мной будет очень весело.
Райен заплатил по счету.
– Не беспокойтесь. Над моими шутками все равно никто уже давно не смеется.
Люна не могла не улыбнуться. Райен повез ее в «Фузилио», итальянский ресторан, в котором бывал и раньше; тот располагался на Третьей авеню между Семьдесят пятой и Семьдесят шестой улицами. Там они съели великолепную пиццу и картофель фри, – все обильно поливая кетчупом и запивая великолепным «Вальполичелла», которого заказали целых две бутылки. В конце обеда каждый выпил по три чашки капуччино.
– Отлично провели время, – заметил Райен, когда они вывалились на улицу, безумно смеясь.
– Просто замечательно. Спасибо, Райен, давно я не чувствовала себя так хорошо. Правду говорят – пить надо, когда находишься с друзьями, когда весело, а не заливать горе.
– Дошло и до этого?
Выражение ее лица сказало ему, что догадка верна.
– Бывает.
Они молча шли по улице, но в этом молчании не было ничего тягостного. Неожиданно Райен нарушил тишину, с яростью проговорив:
– Что за штука эта жизнь! Иногда она приводит меня в отчаяние. Почему с хорошими друзьями случаются всякие жуткие вещи, а плохие живут благополучно?
– Не знаю, Райен.
Райен остановился и повернул ее к себе. Его лицо было так близко, что до Люны долетало его горячее дыхание.
– Но кто-то должен знать. Почему такое случилось с вами?
Как всегда, возбужденная его близостью, Люна поспешила разрушить интимность момента. За его спиной она разглядела желтое такси, махнула рукой – и машина подъехала.
– Спасибо за вечер, Райен. Надеюсь, с музыкой к фильму все будет в порядке.
Она держалась за ручку дверцы, не в силах сдвинуться с места. Райен тоже не хотел расставаться, мучительно ища предлог побыть с ней еще немного.
– Послушайте! Никогда не видел Ист-Ривер ночью. Может, покажете?
– Хватит, Райен! Вы ведь жили в Нью-Йорке – такого быть не может, чтоб не видели.
– Ладно. Признаю, слукавил. Но с вами вместе точно там не бывал.
Люна рассмеялась и распахнула шире дверцу.
– Ладно уж. Залезайте. Покажу вам реку.
Широко улыбаясь своей мальчишеской улыбкой, Райен забрался в машину, сев рядом с Люной. Доехав до места, они, взявшись за руки, пошли по набережной.
Люна показала ему здание своего банка, рассказала о первых месяцах жизни в Нью-Йорке и о своих тогдашних впечатлениях. Райен поведал ей историю своей жизни, ничего не утаив. Так искренне он еще никогда ни с кем не говорил. Люна внимательно слушала, видя в своем воображении маленькую ферму, где он провел десять лет жизни, где сформировался. Ей было интересно все связанное с этим человеком.
Оба улыбнулись, когда он, истощив запас воспоминаний, заговорил о сегодняшнем дне.
– Думаю, пора по домам? – сказала Люна.
– Вот уж нет. Что касается меня, так и бродил бы всю ночь.
Перейдя через дорогу, они остановили подъезжающее такси, и Люна назвала шоферу свой адрес.
Когда автомобиль остановился перед домом на Франклин-стрит, Райен расплатился и отпустил такси.
– Только не говорите какую-нибудь банальность вроде того, что… не видели, как переоборудовали под квартиры верхнюю часть здания, – сказала Люна, улыбаясь.
Она пригласила бы его к себе, если бы не мысль о беременной Люсинде. Люна сознательно не заговаривала о его предстоящем отцовстве, Райен тоже не затрагивал эту тему.
– К слову сказать, я действительно там не бывал. Но вы все равно не поверите.
– Райен Тайлер, вы неисправимый лгун.
Он шагнул вперед, страстно желая сократить расстояние между ними, коснуться ее лица, ее волос. Он вдыхал аромат ее дыхания и тела – непередаваемое волнующее сочетание нежного мускуса и каких-то экзотических цветов. Но Люна опередила его.
Ее пальцы нежно – словно перышком провели – дотронулись до его губ. Он перехватил руку и перецеловал поочередно все пальчики. Затем в безумном, испугавшем Люну порыве притянул ее к себе и страстно поцеловал. Губы ее приоткрылись – поцелуй становился все более жарким.
Вдруг Райен замер. Резко оттолкнув ее, словно обжегшись, он с трудом выговорил:
– Что же это такое, Господи… Люна…
Люна тяжело дышала, прижав руку к своим пылающим губам. Она отступила назад, боясь того выражения, которое снова увидела на его лице. Это было глубокое изумление – оно испугало ее еще на банкете. Люна инстинктивно подняла руки, словно моля его ничего не говорить, но Райен и так молчал – только очень долго не сводил с нее глаз. Наконец он проговорил:
– Прощай, Люна. Береги себя.
И пошел по улице.
– Прощай, Райен, – крикнула она вслед, в глубине души желая, чтобы он обернулся.
Но он продолжал идти, и тогда она поднялась в свою пустую квартиру, чувствуя нечто большее, чем просто разочарование.
11
– Очень любопытная вещица. Надо кое-что проверить, но, полагаю, – работа французских мастеров начала девятнадцатого века. Такое колье наверняка делалось для аристократической особы – возможно, даже из королевской семьи.
Саймон Джонсон держал ожерелье за застежку. Оно позвякивало в его руке, ослепительно сверкая.
Люна не могла отвести от него глаз.
