Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997, с. 95.
Мамардашвили М. К. Сознание как философская проблема. — Вопросы философии, 1990, № 10, с. 3, 15–16.
Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Указ. соч., с. 69–70, 78, 210, 152.
Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Изучение высших психических функций и категория бессознательного. — Вопросы философии, 1991, № 10, с. 37.
Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Указ. соч., с. 55.
Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Указ. соч., с. 39.
См.: Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Указ. соч., с. 50–52.
См.: Derrida J. Right of Inspection. Photographs by M.-F. Plissart. Trans. D. Wills. New York: The Monacelli Press, 1998 [p. XII (фр.)]. Ср. с высказыванием Мамардашвили об особенности философии: Сознание как философская проблема, с. 9.
Здесь разница подходов уже неустранима. Деррида показывает, что в анализируемой им серии представление о референте как о внешнем («оно там было» фотографии, если вспомнить определение Ролана Барта) уступает место иному отношению, при котором бесконечно отсроченной оказывается сама референция. В серии Плиссар это передается с помощью целой системы кадрирования (упоминавшееся ранее изображение в изображении). Впрочем, имеется в виду не столько подвешивание референции как таковой, сколько отсрочивание особой реальности — реальности воспринимаемого референта. То, что нам открывается благодаря «первичной сцене», — это так называемое «отношение без отношения», или присутствие Другого. «Химера, — пишет Деррида, — становится возможной» [p. XXXV (фр.)]. В другом тексте, посвященном фотографии (таких текстов у Деррида — всего два или три), он устанавливает тонкое различие между референцией и референтом. Если референт связан с уникальным событием прошлого, которое и запечатлено на фотографии, то референция — отсылка к референту, понимаемая как интенциональность, — предполагает «возвращение мертвых» в самой структуре образа, равно как и его феномена. Как таковое, уникальное время референта вписано в структуру снимка, располагаясь прямо на ней, и сущность фотографии — «оно там было» — предстает как призрачное возвращение другого, чьи частицы так или иначе становятся обнаружимыми во мне (см.: Derrida J. Les morts de Roland Barthes. — In: Idem. Psyche. P.: Galilee, 1987, pp. 292–293). («Призрачное — это сущность фотографии» [p. VI (фр.)].) Разбирая фотографию, Деррида находит лишь новый способ говорить о differance, не проявляя интереса к вещественной стороне изображения. Как мы увидим далее, Мамардашвили трактует символ материалистически, сближаясь в этом месте с трансцендентальным эмпиризмом. Впрочем, различия начинаются уже с интерпретации самих следов — как того, что стирается (у Деррида), и того, что становится самостоятельной материальной силой (у Мамардашвили).
Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Указ. соч., с. 38.
