ее. — Так что вперед, дорогая, и удачи тебе! И, Кристабель…
— Да, бабуля?
— Передай Сэму, что я тоже его люблю.
Она послушала, как отъехала Кристабель: вывела старенькую машину из гаража и покатила по ухабистому проселку к дому Сэма Крайтона. Было пять часов утра.
Однако никакого раскаяния она не ощущала. Беспокойство, преследовавшее ее в последнее время, исчезло без следа. Она всегда знала про Сэма и Кристабель. Убеждала себя, что их судьбы ее не касаются. Однако сейчас эти судьбы оказались у нее в руках, и она сделала выбор. Правильный или нет — неважно, возврата уже не будет.
Она пролежала без сна в постели до рассвета. В половине девятого миссис Лоуэр отогнала легкую дремоту, вылезла из кровати, набросила халат и подошла закрыть окно. Скошенное ячменное поле золотилось под бледно-голубым небом. Она была уверена, что Сэм и Кристабель идеально подходят друг другу. Миссис Лоуэр подумала про Пола и Фелисити и про Найджела. Она оделась и сошла вниз, поздоровалась с Люси, выпустила ее прогуляться в сад, приготовила себе завтрак и выпила кофе. Потом набросила плащ, и, захватив Люси с собой, вышла из дома. За порогом ее встретило напоенное сладостью росистое утро. Миссис Лоуэр прошла по тропинке, миновала ворота, а потом быстрой поступью зашагала к большому дому и собака заторопилась следом за ней.
Ежевичный день
Поезд на север отправлялся поздно вечером с вокзала Юстон. Клаудия, переодевшись в пеньюар, подняла штору и присела на краешек узенькой полки. За окном проплывали городские окраины: фонари, вечерние улицы, жилые дома — мелькнули и канули в небытие. Вечер был облачный, и фонари окрашивали изнанку облаков в темную бронзу, но тут на мгновение облака расступились и показалась полная луна, круглая и блестящая как начищенное серебряное блюдо.
Она выключила свет, улеглась между накрахмаленными до хруста, как в больнице, простынями и стала смотреть на луну под убаюкивающий перестук колес, пока поезд плавно набирал скорость. Ей неизбежно вспомнились другие, давние путешествия, и впервые за этот день мысли Клаудии обратились к тому, что ждало ее в конце пути. На смену разочарованию пришло радостное предвкушение. Она наконец смогла взглянуть на ситуацию в положительном ключе, перестала воспринимать ее как неизбежный компромисс. Как нечто вынужденное.
От этого ее раненое самолюбие снова подняло голову, а тревога и неуверенность слегка поутихли. Они, конечно, никуда не делись — да она этого и не ждала, — но у нее, по крайней мере, появилось ощущение, что она движется в верном направлении.
Внезапно на нее навалилась страшная усталость. Луна светила прямо в глаза. Она повернулась на бок, чтобы свет не падал в лицо, уткнулась в подушку и, на удивление самой себе, крепко заснула.
Когда на следующее утро она сошла с поезда в Инвернессе, ей показалось, что поезд не просто увез ее на север — ощущение было такое, будто она оказалась в другой стране. Была суббота, начало сентября. Она выехала из Лондона облачным душным вечером, какие обычно выдаются в июне. Сейчас же под бледно-голубыми прозрачными небесами ее встретило сияющее прохладное утро. Воздух был льдист, на деревьях золотилась осенняя листва.
Ей надо было переждать час или два до неспешного местного поезда, чтобы ехать дальше на север. Она отправилась в ближайший отель позавтракать, а потом возвратилась на станцию. Там уже открылся газетный киоск, поэтому Клаудия купила себе свежий журнал и вышла на платформу, к которой уже подали состав. Вагоны постепенно наполнялись пассажирами. Она отыскала свободное купе, затолкала на багажную полку свой чемодан, и тут к ней присоединилась обаятельная пожилая дама: она устроилась за столом на противоположном сиденье. Дама была в твидовом пальто с кернгормской брошью у ворота и в пушистой зеленой фетровой шляпе, с большой хозяйственной сумкой и целой кучей пластиковых пакетов, в одном из которых был, похоже, припасен обильный завтрак.
Взгляды их встретились, и Клаудия приветливо улыбнулась. Женщина сказала:
— Надо же, до чего холодное утро! А мне еще пришлось дожидаться автобуса. Ноги у меня совсем закоченели.
— Да, но как вокруг красиво.
— Красиво, ничего не скажешь. Я всегда говорю: все лучше, чем дождь. — Засвистел паровоз, и двери вагона захлопнулись. — Ну, вот и поехали. Точно по расписанию. Вам далеко?
— До Лосдейла.
— И мне туда же. Ездила на пару дней к сестре. Хотела пройтись по магазинам. У них по соседству есть отличный торговый центр «Маркс энд Спенсер». Купила там мужу рубашку. Вы едете в Лосдейл погостить?
Она не была навязчива, просто интересовалась. Клаудия ответила:
— Да, на неделю. — А потом, предваряя неизбежные расспросы, добавила: — Я еду к двоюродной сестре, Дженнифер Драйсдейл. В Инверлосс.
— К Дженнифер! О, я прекрасно ее знаю. По Женскому институту. Мы вместе шили подушечки для коленопреклонений для местной церкви. Живительно, что она ни разу не упомянула о вашем визите.
— Все решилось в последнюю минуту.
— Вы впервые к нам?
— Нет. Девочкой я приезжала сюда каждый год на каникулы. Тогда родители Дженнифер были еще живы и сами управляли фермой.
— Вы живете на юге?
— Да. В Лондоне.
— Я так и поняла. По вашей одежде.
Поезд прогремел по мосту, и перед ними раскинулся залив, простиравшийся от дальних холмов на западе до самого моря. Ее взору предстали торопливо снующие лодки, полуразвалившиеся коттеджи у самой воды, сады, сбегающие к берегам.
— Я приехала сегодня утром ночным поездом.
— Путешествие долгое, но все же так лучше, чем на машине. Мой муж в последнее время предпочитает не ездить далеко на автомобиле, уж больно движение стало оживленным. Каждый раз приходится рисковать жизнью. Он-то у меня всегда был неторопливым. Такой уж уродился. Да и занятие у него соответствующее.
Клаудия улыбнулась.
— Чем же он занимается?
— Он пастух. Не думает ни о чем, кроме своих овечек. Надеюсь, он не забудет встретить меня на станции. Я оставила ему записку возле плиты, но он все равно может забыть. — Она отнюдь не жаловалась. Скорее, добродушно подтрунивала над забывчивостью мужа, словно это было его достоинством. — Дженнифер приедет вас встречать?
— Сказала, что да.
— Она очень занята — занимается и фермой, и коровами, и детьми. Они у нее просто душки!
— Я видела их только на фотографиях. Не была в Инверлоссе уже двадцать лет. В последний раз когда я приезжала, Дженнифер еще не вышла замуж.
— Ну, ее Ронни мужчина хоть куда. Он, конечно, с юга, но все равно отличный фермер. Оно и к лучшему, потому что ему приходится управляться со всем хозяйством.
Беседа иссякла. Клаудия смотрела в окно на безлюдные холмы, среди которых изредка мелькали одинокая ферма или стадо овец, на реки, бегущие по зеленым долинам. Солнце медленно поднималось в небе, тени становились короче. Ее спутница достала из пакета свой завтрак, налила в пластиковую кружку из термоса горячий чай и деликатно откусила кусочек сандвича с ветчиной.
