потратила много месяцев, вовсе не означает, что она воспользуется ими. Но ей необходимо увидеть их. Она чувствовала, что это отобьет у нее стремление отомстить за мать. Даже если она никогда не доведет дело до конца, сам факт, что она хотя бы могла это сделать, должен помочь.
Ну разве не так?
Лиллиан двинулась вперед. Она обошла стол и, отдернув занавески, чтобы впустить в комнату поток утреннего света, села изучать огромное количество бумаг, возвышавшихся в стопках перед ней. Одна стопка была сдвинута в сторону, и к ней Лиллиан обратилась в первую очередь. Судя по тому, как были сложены в ней бумаги, похоже, их уже отсортировали. Значит, здесь могла содержаться информация, которая так расстроила Саймона.
Взяв из стопки первый лист, Лиллиан приступила к чтению. Она не знала, сколько времени она читала вот так документ за документом. Многие из них имели отношение к законодательству, и, как ей уже сознался Саймон, общественная поддержка законов его отцом часто была обусловлена деньгами, которые он платил оппозиции, выступающей против.
Лиллиан фыркнула с отвращением. Это лишь доказывало, что герцог не был честным человеком, но никак не являлось тем ошеломительным секретом, который она вознамерилась найти. Даже теперь, когда Лиллиан почти отказалась от идеи мести, ей хотелось открыть о старом герцоге что-нибудь личное и унизительное.
Лиллиан стала дальше просматривать бухгалтерские книги и письма, стараясь запомнить то, что она увидела. Она просмотрела уже почти половину, стопок и заинтересовалась одной бумагой, которая, похоже, намекала, что у герцога был какой-то секрет, как вдруг дверь в кабинет распахнулась.
Лиллиан быстро бросила бумагу на стол и вскочила на ноги, когда тот, кто открыл дверь, вошел в кабинет. Лиллиан задохнулась, когда увидела, что это пришел Саймон.
Через мгновение он заметил Лиллиан, стоявшую у стола с виноватым и испуганным видом. А она воспользовалась этим мгновением, чтобы внимательно рассмотреть его. У него был такой же измученный вид, как и у нее, и она догадалась, что он тоже провел бессонную ночь. У обоих был встревоженный вид, несмотря на полученное удовольствие друг от друга.
— Лиллиан, — удивленно произнес Саймон и устремился к ней, словно не мог управлять своим поведением.
Ей хотелось броситься в его объятия, успокоить поцелуями, но Лиллиан сдержалась.
— Д-доброе утро, Саймон.
Он осмотрелся вокруг, словно вспоминая, где они находятся.
— Подожди, что… Что ты здесь делаешь, Лиллиан?
Она оказалась совершенно не готова к этому вопросу и несколько мгновений открывала и закрывала рот, судорожно соображая, что ответить. Саймон пристально смотрел на нее, на усталом лице застыло замешательство.
На короткое мгновение Лиллиан вдруг подумала, Не рассказать ли ему все. Признаться в том, что действительно случилось с ее матерью, рассказать о предсмертном желании отца отомстить, о ее решении взять это на себя, потому что на брата надежды нет. Рассказать все и ждать его реакции, какой бы она ни была.
Но Саймон смотрел на нее с такой теплотой и обожанием, что у Лиллиан перехватило горло. Если она все расскажет ему, он никогда больше так не посмотрит на нее. Он перестанет считать ее интересной загадкой и станет смотреть на нее так, как она того заслуживает: как на врага.
Поскольку у них нет совместного будущего, зачем ему знать все это? Зачем разрушать настоящее, какое у них есть, ведь осталось всего несколько скоротечных дней?
— Я не могла уснуть, потому что думала о нашей общей проблеме.
Лиллиан глубоко вздохнула. И это не было абсолютной ложью.
— О нашей общей проблеме? — вскинув голову, повторил Саймон.
— Д-да, — кивнула Лиллиан, и в желудке все перевернулось. — Вчера вечером мы говорили о наших родителях и пытались найти способ смириться с тем, кем они были и что делали. Вряд ли я смогу смириться с тем, что сделала моя мать, но я…
Лиллиан замолчала в нерешительности. Еще не поздно остановиться. Забыть о поисках правды, прекратить врать и просто уйти. Но она не могла.
— Я надеюсь, что, возможно, смогу помочь тебе, — прошептала Лиллиан.
У нее надломился голос и задрожали руки.
Саймон шагнул вперед, закрывая за собой дверь.
— Ты пришла сюда, чтобы помочь мне?
— Ты так и не сказал, что же сделал твой отец, чтобы так сильно расстроить тебя. Я надеялась, что смогу понять, если найду хоть какую-то информацию.
Теперь Лиллиан еще больше ненавидела себя, потому что заметила, как смягчились черты лица Саймона, и он направился прямо к ней. Он крепко прижал ее к своей груди, вдыхая запах волос.
— Спасибо, Лиллиан, — прошептал он. — Спасибо тебе за это.
Лиллиан заморгала, чтобы не проронить закипающие слезы, и кивнула, освобождаясь из его объятий.
— Мне не следовало без разрешения приходить сюда. Прости. Просто… Я очень волновалась. Ты простишь меня?
— Да, — после долгой паузы ответил Саймон.
Лиллиан ждала, пока уляжется внутреннее волнение. Ведь она почти открыла грязную правду о человеке, которого считала своим заклятым врагом, даже если никогда не использует ее.
Даже если она не осуществит свои планы. Внутри с новой силой зрело отвращение. Она воспользовалась прошлым, чтобы заставить Саймона поделиться своими секретами, и поступила так же мерзко, как и его отец.
Саймон взял ее за руку и повел к окну, где стояли два стула. Поджав губы, он убрал лежавшие на них стопки бумаг и предложил ей сесть.
Они присели, соприкасаясь коленями. Саймон накрыл ее руки своими и так пристально смотрел на Лиллиан, что ей казалось, его взгляд проникал в самую душу.
— Я говорил, что мой отец был не слишком честен в том, что касалось поддержки его законопроектов.
Лиллиан кивнула, вспоминая, какая боль была у Саймона на лице в тот день, когда он признался в этом. Тогда она впервые по-настоящему сопереживала ему.
— Я знаю, для тебя это было сродни предательству, — прошептала она, когда пауза затянулась.
— Ты права, — кивнул Саймон. — Я воспитывался в благоговейном отношении к его честности и великодушию, и вдруг я сталкиваюсь с тем, что ему эти качества не присущи вовсе. Но есть кое-что похуже. То, что я собираюсь рассказать тебе, легко может уничтожить его репутацию… и, возможно, мою тоже, если ты кому-нибудь расскажешь услышанное. Поэтому я надеюсь, что могу рассчитывать на твое благоразумие.
Лиллиан сглотнула, почувствовав, как пересохло в горле. После многих месяцев поисков наступил момент истины. Сейчас она получит то, что так хотела отыскать.
Ее молчание, похоже, успокоило Саймона, и он продолжил:
— Я нашел свидетельство того, что у моего отца не только есть по крайней мере один внебрачный ребенок, но и что он заплатил его матери деньги, а потом бросил их обоих.
Лиллиан глубоко вздохнула, мгновенно осознав важность этой информации. У многих мужчин в светском обществе были внебрачные дети, но у немногих из них была такая благородная репутация, как у герцога, который публично выступал за заботу, поддержку внебрачных детей и за уважение к ним.
Такие заявления приводили аристократию в гнев, позорили ее. Если есть доказательство лицемерия герцога, свидетельство того, что он бросил собственного внебрачного сына, то это здорово подорвет репутацию, которую он создал себе. Кто тогда станет устанавливать статую в память о нем? Или произносить хвалебные оды в его честь на светских раутах?
— Но я думаю, что у него есть и другие внебрачные дети, кроме этого ребенка, о котором я нашел информацию, — сказал Саймон и закрыл руками лицо.
