- Ничего. Это я так, мысли вслух... Ну и куда же мы теперь?
- Ко мне, конечно! - уверенно сказал Пашка. - Там наши женщины, небось, уже с базара вернулись!
Меня словно кипятком обдало: я же канал сообщения с Пашкиной хибарой закрыл!!!
И случилось это в тот момент, когда я в азарте демонстрировал Саньке конец света!
Моля Бога, чтобы всё обошлось, я открыл проход в Пашкины апартаменты и буквально впрыгнул туда первым.
Тишина. Только на стенке тикают часы, да в печке потрескивают догорающие угли.
Никого.
- Рано им ещё, наверное, - предположил Санька, с любопытством осматриваясь.
- Да я бы не сказал... - Пашка посмотрел на часы: - Какой базар в такое время?
Часы показывали без десяти двенадцать.
- Может, зашли к кому? - попытался успокоить меня Санька. - Или по магазинам? - Он переглянулся с Пашкой и тот преувеличенно бодро поддакнул:
- А чё? Может быть! Денег-то теперь - завались! Карман чешется!
Но их игра меня вовсе не успокоила. Душа предчувствовала беду.
- Рынок далеко? - сдерживая дрожь в голосе, спросил я.
- Да нет, в двух шагах...
- Прошвырнёмся?
- В принципе, я бы тоже не против, - замялся Санька. - Только приодеться бы?..
Он глазами указал на то место, где за минуту до этого светился экран и который я выключил, как только Пашка, шедший последним, переступил порог.
- А... Да-да... - рассеянно кивнул я и вновь открыл проход.
Санька живо занырнул туда.
- И чего ты так разволновался? - напяливая на себя нечто среднее между фуражкой и лыжной шапочкой, неумело пытался успокоить меня Пашка. - Всё будет нормально!
- Дай-то Бог...
Уверенности его я не разделял.
Со стороны экрана послышались голоса. Санькин и ещё чей-то. Женский. Разговор шёл на повышенных тонах. Мы с Пашкой переглянулись и он прошипел:
- Влипли!.. Понесла ж его нелёгкая!..
- Не сообразили... Можно было бы самим сляпать ему что-нибудь приличное...
- Во-во! - шепнул Пашка, опасливо заглядывая за край экрана. - Ты хоть ворота сдвинь поуже... Чтоб не так явственно...
Я сузил экран до размеров обычной двери. Чтоб только человеку пройти.
Но всё оказалось не так страшно: просто вернулась жена Саньки. Он с виноватым видом выглянул из-за двери, ведущей в прихожую, и попросил:
- Володь, секундочку, я сейчас...
Он уже был при параде.
- С кем это ты? - услышали мы удивлённый возглас Санькиной супруги и из-за его плеча выглянуло довольно симпатичное женское лицо.
'Господи! - заныло в груди. - Как же невовремя!'
Но отступать было поздно. И мы с Пашкой, как были в верхней одежде, протиснулись в Санькину комнату.
И без того крупные глаза молодой женщины сделались от удивления ещё больше, когда она увидела окантованный светящейся рамкой проём в стене, которого (она знала это совершенно точно!) быть не могло, и нас, выходящих из этой новоявленной двери.
- О-о-оль! - простонал убитый Санька. - Ну некогда с этим сейчас!..
- Как это - 'некогда'? - быстро обрела Ольга способность говорить. - У нас гости, а ты их прячешь от меня?
Она проскользнула между притолокой и раздосадованным мужем и медленно подошла, я бы даже сказал - подкралась к нам, внимательно нас разглядывая, словно музейные экспонаты.
Это была молодая и красивая светловолосая женщина лет двадцати пяти. Во всяком случае, она выглядела на этот возраст. Крупные глаза, маленький, чуть вздёрнутый носик и капризно изогнутые припухлые губы изобличали натуру, подверженную частым сменам настроения. Высокий лоб, прикрытый непокорным локоном, нисколько не портил общего впечатления. Скорее, даже наоборот, добавлял её образу некоторую мечтательность и интеллигентность. Ладная фигурка угадывалась в её кошачьих движениях, хотя она и не успела снять пальто с воротником какого-то рыжего пушного зверя.
Жеманничая, она протянула мне пухлую ручку, и, несколько растягивая слова, произнесла:
- Оля. - И, не давая мне раскрыть рта, прощебетала: - А вы, надо полагать, тот самый Володя? Мне Саша рассказывал о вас много замечательного. Так, значит, вот вы какой? - И она откровенно оглядела меня с головы до ног, будто пыталась на глаз определить, чем же это таким я отличаюсь от остальных шести миллиардов?
Я держал поданную ею руку и не знал, что с ней делать? Сначала было по привычке легонько пожал, потом сообразил, что так не поступают, а как, я не знал, и потому, после недолгого замешательства, наклонился и приложился к руке губами.
- Ой, ну что вы! - рассмеялась она мне в лысину и лёгким движением отняла руку. - Какие там церемонии?!
Потом, всё-таки не найдя во мне разительных отличий от рода человеческого, она обратилась к Пашке. Он переминался у меня за спиной и открылся для обозрения, лишь когда я согнулся буквой 'зю'.
- А вы, я думаю... Павел? - после небольшой паузы припомнила она. Пашка кивнул с такой готовностью, что я встревожился за его голову. Ольга также прошлась по нему оценивающим взглядом и неожиданно прыснула в кулачок, обернувшись к мужу: - Три мушкетёра!
Санька наблюдал всю эту сцену с кислым видом. Я подмигнул ему: ничего, мол, всё путём.
- Я не поняла, - капризно изогнула бровь его супруга. - Вы куда-то собрались? Разве вы у нас не погостите?
- Оля! - цыкнул на неё Санька. - Я ж тебе говорил: у человека беда стряслась, надо срочно выручать!
Ответом ему был взгляд, полный недоверия. Она подошла к проёму в стене и с некоторой опаской заглянула туда.
- Эт-то что?.. - с брезгливой гримаской спросила она. - Ход к соседям?
- Нет... - покраснел Пашка. - Это мои хоромы... Далеко отсюда.
- Да? - Она, конечно, не поверила, обвела нас рассеянным взглядом и тронула пальцем кромку экрана. Не встречая сопротивления, палец прошёл насквозь. Она отдёрнула руку, оглядела её, зачем-то подула на палец и загадочно стрельнула в меня глазами: - А, говорят, вы можете таким образом и... на Канары?
- Может, может! - раздражённо перебил её Санька. - Только не сейчас! Ты понимаешь, что нам некогда? Спешим!
- Какая жалость! - разочарованно протянула Ольга. Она сразу потеряла к нам всякий интерес. - Надеюсь, к вечеру ты уже будешь дома? - холодно осведомилась она.
- Надежда умирает последней! - мгновенно оживился Санька, схватил шапку и, заталкивая нас в проём, бросил через плечо: - Не скучай!
Ольга проводила нас равнодушным взглядом.
Непредвиденная задержка несколько охладила мой пыл, и я уже мог спокойно рассуждать. Мы вышли на улицу, минуя скучавшую шавку. Она лениво загнусавила нам вслед, но после Пашкиного окрика
