образования. Просто дано от природы, получается, это умение. И так всегда. Кому какой талант дан.
- Ну и какой же достался тебе?
- Похоже, я остался обделённым! Видать, кто-то выкинул меня из очереди за получением талантов.
- Вставай за мной, меня уж точно не выкинут – не достанут, - усмехнулся Николас.
- Да уж, на твою спину никто не попрёт – она как булыжник – ка-мен-на-я!
Они подошли к учительнице, и Николас невольно обратил внимание на симпатичность этой молодой особы, но Сцигетти как-то больше заметил это, что и поспешил подметить, благо язык у него вперёд его самого родился:
- Как вы сегодня прекрасно выглядите! Оставайтесь с нами! Александр Вингерфельдт никого в обиду не даст, так что. Я думаю, своей красотой вы будете освещать нам путь к зёрнам науки…
- Ой, да что вы… - засмущалась учительница. Николас взвесил ещё раз в руке свою ношу, скромно намекая на неё. Она словно бы спохватилась. – Ой, совсем забыла, извините меня, господи! Кладите вот сюда, на стол. Уж тут-то мы сами управимся.
Серб послушно поставил свою ношу на стол, в отличие от Сцигетти, который на вихре эмоций с размаху впечатал её в стол – и тот устоял лишь чудом, но устоял же! Учительница тихонько захихикала, но это ни произвело на итальянца никакого впечатления, и тот поскорее вывел прочь своего друга, который из-за низкой высоты дверного проёма чуть не повторил свой подвиг у Драгутины в доме.
Сцигетти, с опаской оглянувшись назад, поспешил произнести, смотря на решительное лицо своего друга Николаса:
- А она ведь симпатичная… Думаю. Мы её уроки будем посещать с удовольствием. Так, на чём я остановился?
- На учительнице по музыке? – удивился краткосрочной памяти Сцигетти серб.
- Не, не, раньше… Ах да! Эта шишка обещала приехать к нам вот-вот. Некоторые источники заявляют, что это может случиться как раз сегодня. Представляешь, как мы удачно можем попасть?
- Вот как? А чем этот человек тебя так заинтересовал?
- Не меня, а весь институт. И в первую очередь интересоваться им должен ты, друже.
Чёрные брови серба слегка приподнялись вверх от удивления. Он взглянул ещё раз сверху вниз на Сцигетти, затем остановился, словно что-то бы припоминая. Что-то кто-то из его знакомых говорил о какой-то важной встрече гостя в Университете. Уж не это ли он и есть? Итальянец подождал достаточно времени, и, отсчитав его строго по чужим часам (Николаса), поспешил сказать, чтобы заполнить паузу в разговоре:
- Вон, совсем немного времени осталось до его приезда. Давай подойдём к той мраморной доске, мне интересно, что там пишут. Якобы туда даже моё имя вписано. Надо бы проверить, не так ли?
Николас ничего не сказал, лишь молча последовал за Сцигетти, благодаря которому к нему порой возвращалась вера в жизнь. Человеком он был жизнелюбивым, и этому приучал и серба. Сцигетти был атлетом, увлечённо занимался своей физической подготовкой, утром делал пробежку, упражнения – это ему доставало неподдельное удовольствие. И вот теперь этот итальянец стоит здесь, а его тонкие брови удивлённо приподнимаются на лице:
- Эвона! Я, оказывается, Жигетти на самом деле… Нико, тебя дезинформировали!
Серб внимательнее всмотрелся в доску и действительно, чемпион многих соревнований Сцигетти, внесённый на доску почёта вдруг сменил фамилию. Весьма забавно… Николас с усмешкой взглянул на своего друга, но тот уже был занят другим делом. Где-то позади него раздался шум многих голосов, и естественно, теперь всё его внимание было приковано в том направлении. Там было что посмотреть. Обернулся и Николас.
С лестницы спускалась огромная толпа студентов, пожалуй, со всего Карлова Университета, и шли они явно, удручённые каким-то событием. Казалось, пыль на этой лестнице не протирали веками, поэтому она сразу взвилась в воздух, когда появилась эта огромная толпа людей здесь. А вскоре стала видна и причина всего этого торжественного шествия. В центре этого круга людей шёл невысокий, атлетического телосложения человек, любезно со всеми раскланивающегося и производя впечатление старейшего аристократа. Да и одёт он был вызывающе, как франт.
Сцигетти сразу же поспешил отметить его внешность:
- Что это он вырядился как а парад, а ли не в курсе, что здесь люди учатся…
- Может, на то располагают дальнейшие события? – спросил Николас, видя, что люди приближаются к ним. Сцигетти только больше хмурился. – Сейчас мы всё узнаем.
- Да ты прям ясновидец, Нико! – итальянцу нравилось так сокращать его имя.
Люди поравнялись с ними и резко остановились, окружив полукругом серба и его друга. Видно было, что ради них двоих они сюда, собственно, и шли. Удивление мелькнуло на лице молодого человека, явно находящегося в центре внимания, когда он взглянул снизу-вверх на Николаса. Затем кто-то выскочил вперёд и громко провозгласил:
- Сын знаменитого австрийского предпринимателя из древнейшего аристократического рода, самопровозглашённый чемпион по боксу, прекрасный борец и искусный танцор, а так же ещё теперь и студент нашего университета – Гельмут фон Штайниц!
«Ах, вот кого тут всё поджидали в учреждении!» - отметил про себя Николас и пожал руку этому аристократу, которого тот корчил из себя, после чего поспешил представиться:
- Я Николас. Фа-рей-да! – для чего-то произнёс по слогам отчётливо свою фамилию серб, чем несколько удивил этого человека. – Позвольте узнать, ради какого мероприятия мы тут все собрались и с таким выжиданием смотрим на меня?
- Когда говорили об этом молодом человеке, там ясно намекнули на то, что мы ждём от нашего студента Николаса Фарейды.
- Да я-то сразу просёк, но решил проверить свои подозрения. Так что же, вы требуете хлеба и зрелищ?
- Не, а тебе слабо что ль? Одному из лучших спортсменов университета? Отстоять нашу честь никак? – настаивала толпа, и серб сдался.
Сцигетти ещё больше хмурился. Он был явно недоволен тем, что происходит вокруг него. Николас просто ожидал развязки событий. Что ж, свои силы он не откажется испробовать, хотя бы просто, чтобы проверить себя. Сцигетти что-то бурчал рядом под нос, когда толпа пошла вперёд, спеша организовать по- быстрому всё это зрелище, пока ещё было время. Главное, чтобы кто-то стоял на своём посту и не пропускал любой намёк на опасность, а то обоим студентам не повезёт, впрочем, последнее – уже всецело их проблема – пусть как хотят, так и делают, мы лишь толпа, мы невинные овечки, ничего не знаем, ничего не видели и не слышали.
Впрочем, ладно. Площадку для боя быстро нашли на первом этаже. Там было всё равно ограничено пространство, но всё же лучше, чем, например, узкие коридоры. Да и зрителям удобнее смотреть, ибо здесь пересекалось сразу несколько переходов. Народ расположился повсюду – ибо любопытно было всем, чем дело кончится – заняли и первый, и второй, и третий этаж, буквально забив их битком, как селедка в бочке. Теперь все люди с любопытством свесились вниз и смотрели. Назначенный глашатай провозгласил начало сему интересному событию, и все как-то умолкли и замерли, даже боясь лишний раз вздохнуть.
В центре по-прежнему остались Николас и его новоиспечённый соперник, который в данный момент просто стоял разминал руки. Говорят, он раньше в армии служил, и там неоднократно отличался в этих делах. Интересно бы посмотреть на него… А Николас? Окажет ли он какое-либо сопротивление своему противнику, покажет ли свои боевые качества? Очень, очень интересно. Так считал народ. И смотрел внимательно за любыми движениями этой пары человек.
Глашатай отбежал в сторону, оставив пространство для боя, и с этого момента, можно сказать, он и начался. Сие было весьма интересным событием. Николас думал, что противник его будет весьма неповоротлив, как казалось на первый взгляд, но тот мгновенно оказался рядом с ним, и лишь то, что серб увернулся, спасло его от удара. Толпа неистовствовала сверху, подбадривая и крича обоим бойцам, создавая ощущение пчелиного роя. Вот соперник серба вновь перешёл в наступление, посыпались удары, и лишь то, что тот прикрывался руками, спасло от них. Затем австриец выдохся из сил, отскочил проворно назад, ожидая ответных действий, которые, однако, не заставили себя ждать. Николас с той же яростью
