артиллерии и авиации, отбросил немцев в южном направлении, и, хочу подчеркнуть, закрепился на рубеже Щелоково-Рындинка-балка юго-восточнее Выползовки. Кроме того, товарищ Маршал Советского Союза, зимовниковцы прочно обеспечили смежные фланги 7-й гвардейской и 69-й армий. Бои были кровопролитные, и в их ходе потерпела поражение 19-я танковая дивизия 3-го немецкого танкового корпуса, а её 73-й и 74-й моторизованные полки разгромлены были полностью.
— Это всё? — спросил Жуков.
— Так точно! — ответил Ротмистров. — На данный момент мне не о чём вам больше сообщить!
— Хорошо. Поедемте со мной в 29-й танковый корпус!
— Слушаюсь, товарищ маршал! Вот Только…
Жуков пристально взглянул на Ротмистрова, недовольно спросил:
— В чём дело, генерал?
— Я хотел бы вас попросить сесть в мою машину…
— Товарищ Ротмистров, вы меня удивляете! Почему я должен ехать в вашей машине?
— Дело в том, что я только что прибыл от генерала Кириченко.
— И что из этого следует? местности много неразорвавшихся мин и снарядов, а мой шофёр прекрасно знает полевую дорогу и прекрасно довезёт нас в 29-й танковый корпус, по своим же следам.
— Как скажете, — пожал плечами Жуков, — я — человек негордый, могу прокатиться и на вашей машине.
И Георгий Константинович по-хозяйски направился к «виллису» Ротмистрова. Многочисленная охрана поспешила за ним и, как только он сел, вмиг густо облепила машину. Словно рой пчёл.
Ротмистров, взглянув на этот рой, невольно улыбнулся, а заметивший эту улыбку Жуков, тотчас спросил:
— По какому поводу веселье? А, Павел Алексеевич?
— Простите, но мы так не доедем до КП Кириченко, — ответил Павел Алексеевич, — рессоры на «виллисе» лопнут.
Жуков хмыкнул и молча, одним жестом руки, удалил охрану, оставив в «виллисе» лишь двоих адъютантов — своего и Ротмистрова. «Виллис» тронулся с места; за ним поспешила машина Никиты Сергеевича Хрущева с офицерами охраны.
Они проехали совсем немного, когда Георгий Константинович приказал шофёру остановить машину. Он вышел — и долго, и пристально рассматривал нелицеприятную картину только что сегодня, можно сказать, состоявшегося танкового сражения. Боже, Боже!!! Даже виды видавший маршал дрогнул сердцем и душою, увидев искорёженные и сожжённые танки, в пух и в прах раздавленные артиллерийские орудия, бронетранспортёры и автомашины, куски разорванных напрочь гусениц и целые горы— снарядных гильз!..
— Война!.. Чёртова война!.. Да здесь же ни одной зелёной былинки не осталось! — с болью в голосе прошептал маршал, а увидев разбитую «пантеру» и врезавшийся в неё танк Т-70? тихо сказал: — Вот что значит сквозная танковая атака…
— Товарищ Маршал Советского Союза, посмотрите, пожалуйста, вправо! — попросил Ротмистров.
Жуков повернул голову: чуть в отдалении, вздыбившись высоко в воздух, в стальных объятиях намертво схватились «тигр» и «тридцатьчетвёрка». Поражённый увиденным, маршал медленно снял с головы фуражку, обнажая лобастый череп, и крепко-накрепко зажмурил глаза…
Около командного пункта Кириченко, не доезжая до него метров двести, Жуков снова приказал шофёру остановиться — Он снова озабоченно вышел из «виллиса» и подошёл к танку, хозяин которого отдыхал, прислонившись к башне.
— Товарищ танкист! — окликнул его Георгий Константинович.
Задумавшийся танкист медленно повернулся и, увидев маршала и его блестящую свиту, попытался вытянуться в струнку и чуть было не упал с танка…
— Лейтенант Кошляков! — всё же вытянулся он по-уставному, отдавая честь маршалу:
— Владимир? — невольно воскликнул Ротмистров, пристально вглядываясь в прокопчённое лицо лейтенанта. — Это вы, Владимир?
Жуков повернул лицо к Ротмистрову:
— Вы знакомы?
— Так точно!
— Никак нет, товарищ генерал, мы не знакомы! — перебил его танкист. — Я — Валентин, тоже Кошляков. Я брат его… Владимира брат… Мы — близнецы…
— А… где же Владимир?
Валентин Кошляков опустил руку и сразу же упавшим голосом произнёс:
— Нет его… Пропал он сегодня… Без вести…
Жуков, услышав последние печальные слова лейтенанта, ничего не стал у него спрашивать, а круто повернулся и быстро зашагал к «виллису». Офицеры поспешили за ним…
Генерал Кириченко находился на КП и сразу же чётко и ясно доложил маршалу об обстановке в корпусе.
— Я благодарю вас, Иван Фёдорович, и в вашем лице благодарю весь личный состав корпуса за проявленное мужество в борьбе против немецко-фашистских захватчиков! — Жуков крепко пожал руку Кириченко.
— Служу Советскому Союзу! — выкрикнул тот, смущённо краснея.
— И прошу вас, генерал, в ближайший срок представить наиболее отличившихся к правительственным наградам!
— Слушаюсь, товарищ Маршал Советского Союза!
… Ещё где-то, примерно, с час Георгий Константинович Жуков находился на командном пункте комкора, вглядываясь в развернувшуюся перед ним картину боя. Но к тому времени обе воюющие стороны, исчерпав свои наступательные возможности, вели лишь огневой бой, и то — слабый. И поэтому редко около КП Кириченко рвались снаряды, только чуть почаще их посвистывали пули.
Жуков не выдержал:
— Всё, Павел Алексеевич, едемте на ваш командный пункт! — Кстати, я забыл вам сообщить, что я назначен представителем Ставки Верховного Главнокомандования на Воронежском н Степном фронтах. Так что прошу любить и жаловать!
— А как же Александр Михаилович? — поинтересовался Ротмистров. — Что с ним?
— Василевскому Ставка поручила координировать боевые действия Юго-Западного и Южного фронтов, — ответил маршал — Вам ясно?
— Ясно!..
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ КОШЛЯКОВА
Они снова мчались в атаку. Мчались в обход по глубокой балке, с тем, чтобы выскочить внезапно фашистам во фланг и в упор расстрелять хвалёные немецкие танки в боковую броню, поддающуюся советским снарядам.
— Ребята, — взволнованно кричал Валентин, — поверите ли, нет, но я недавно — только что! — с самим маршалом здоровался. В двух метрах от него стоял!
Василий хохотнул неверяще:
— Во сне, что ли, брательник, тебе маршал руку пожимал?
— Причём здесь «во сне», и причём здесь «руку пожимал»?. Просто он остановился около меня — я его не видел, задом к нему стоял — и говорит таким голосом: «Товарищ танкист!»
— И говорит так маршал: «Товарищ танкист, повернись к немцам задом, а ко мне передом!» — смеётся вовсю Василий. Ну и умора! Тебе только в цирке работать, клоуном!
— Ты чего, Васька, не веришь мне? Да я клянусь!.. Окликнул меня так маршал, я обернулся — и чуть
